существа. Я вскрикнула и заметалась, пытаясь избавиться от царапающих прикосновений крошечных лапок и от какой-то более крупной твари, которая, визжа, сильно стукнулась о мое бедро.

Мне это удалось, когда я откатилась в сторону, но через фут или два я уткнулась в земляную стену, с которой мне на голову каскадом посыпались комья грязи. Я прижалась к стене как можно теснее и постаралась успокоить бурное дыхание, почувствовав, что кроме меня в вонючей яме находится кто-то еще — большой, дышащий хрипло, но безмолвный. Может, свинья?

— Кто здесь? — раздался в адской тьме испуганный, но вызывающе громкий голос. — Клэр, это ты?

— Джейли? — выдохнула я и устремилась на голос, почти сразу нащупав ее руки, протянутые ко мне.

Мы крепко ухватились друг за друга и некоторое время раскачивались из стороны в сторону в темноте.

— Есть тут кто-нибудь, кроме нас? — спросила я, оглядываясь.

Но, даже привыкнув к тьме, почти ничего нельзя было разглядеть. Слабые полоски света пробивались откуда-то сверху, но внизу царил мрак; я почти не различала лица Джейли, хотя оно находилось на одном уровне с моим и на расстоянии всего в несколько дюймов. Она неуверенно засмеялась.

— Мыши, по-моему, и еще какие-то гады. И вонь, от которой даже хорек задохнется.

— Вонь я заметила. Где, во имя Господа, мы находимся?

— В яме для воров. Посторонись!

Сверху донесся скрежет, в яму ворвался поток света. Я прижалась к стене как раз вовремя, чтобы уклониться от посыпавшейся из небольшого отверстия в крыше нашей тюрьмы мокрой грязи. Вслед за этим дождем послышался какой-то шлепок. Джейли наклонилась и подняла с земли то, что упало. Верхнее отверстие оставалось открытым, и я увидела, что она держит небольшой ломоть хлеба, черствый и перепачканный. Джейли обтерла его подолом платья.

— Обед, — сказала она. — Ты голодна?

Отверстие не закрывалось; бывало, что кто-то из проходящих мимо швырял в него чем-нибудь. В него проникали дождь и пронизывающий ветер. В яме было сыро, холодно, мерзко. Вполне подходящее обиталище для преступников. Воров, богоотступников, бродяг, прелюбодеев… и подозреваемых в колдовстве.

Джейли и я жались друг к другу у стены, не слишком много разговаривая. Мало о чем было говорить, и ничем нельзя себе помочь, разве только набраться терпения.

Верхнее отверстие постепенно темнело; наконец наступила ночь, и все погрузилось во мрак.

— Как ты полагаешь, долго они намерены держать нас здесь?

Джейли подвинулась, вытянула ноги, и продолговатое пятно утреннего света упало на подол ее полосатого платья. Первоначально ярко-розовое с белым, теперь оно стало явно непригодным для носки.

— Не слишком долго, — ответила она. — Они ждут членов церковного суда. Артур в прошлом месяце получил письмо, извещавшее об их приезде. Там говорилось о второй неделе октября. Значит, вот-вот явятся.

Она потерла руки, чтобы согреть их, потом положила на колени, на маленький квадратик солнечного света.

— Расскажи мне об этих судьях, — попросила я. — Расскажи в точности, как все будет происходить.

— В точности я не знаю. Никогда не видела суда над ведьмами, хотя, конечно, слышала о таких судах. — Она немного подумала. — Ждали-то их не для суда над ведьмами, они должны были уладить один земельный спор. Поэтому с ними не будет палача, который колет ведьм.

— Кого?

— Палача. Ведьмы не чувствуют боли, — объяснила Джейли. — И у них не течет кровь, когда им наносят уколы.

Ах вот что! Укалыватель, вооруженный разными булавками, ланцетами и другими острыми инструментами, должен был производить подобные испытания. Мне смутно помнилось, что я читала об этом в книгах Фрэнка, но, кажется, такое практиковалось не позже семнадцатого столетия. С другой стороны, с горечью подумала я, Крэйнсмуир уж точно не был рассадником цивилизации.

— В таком случае очень жаль, что его с ними не будет, — сказала я, вздрогнув от ужаса при мысли о том, что кто-то будет наносить мне укол за уколом. — Мы без труда прошли бы через это испытание. По крайней мере я, — добавила я едко. — Мне кажется, они увидят ледяную воду вместо крови, если уколют тебя.

— Я не была бы столь уверена, — раздумчиво ответила Джейли, пропустив шпильку мимо ушей. — Я слыхала, что у этих палачей иглы особые, они складываются, когда их прижимают к коже.

— Но для чего это? Зачем возводить на кого-то ложное обвинение в колдовстве такими способами?

Солнце уже клонилось к закату, но послеполуденного света было еще достаточно, чтобы заполнить нашу нору его тусклым отблеском. Изящный овал лица Джейли ясно выражал только сожаление о моей наивности.

— Ты до сих пор не поняла? — спросила она. — Они хотят убить нас. Неважно, в чем нас обвиняют, не имеют значения и доказательства. Нас сожгут в любом случае.

Прошедшей ночью я была слишком потрясена нападением толпы и ужасающими условиями, в которые попала; единственное, на что я была способна, это прижаться к Джейли и ждать рассвета. Но вместе со светом дня во мне начали пробуждаться остатки присутствия духа.

— Но почему, Джейли? — с трудом переводя дыхание, спросила я. — Ты знаешь?

Атмосфера в норе была густая от вони, гниения, от грязи и сырости, и мне казалось, что непроницаемые земляные стены готовы обрушиться на меня, словно края плохо вырытой могилы.

Я скорее почувствовала, чем увидела, как Джейли пожала плечами. Луч света передвигался вместе с солнцем, и теперь он перешел на верхнюю часть стены, оставив нас в темноте.

— Если тебе от этого легче, — сухо заговорила Джейли, — то я сомневаюсь, что предполагалось схватить тебя. Это стычка между мной и Колумом. Тебе просто не повезло, что ты оказалась со мной, когда ворвалась толпа. Останься ты при Колуме, тебе, пожалуй, ничего бы не угрожало. Неважно, англичанка ты или нет.

Слово «англичанка», употребленное в его обычном уничижительном смысле, внезапно отозвалось во мне приступом отчаянной тоски по человеку, который называл меня так ласкательно. Я обхватила себя руками, чтобы сдержаться, чтобы не дать ужасу одиночества завладеть мною.

— Почему ты пришла ко мне домой? — спросила Джейли.

— Я думала, что ты посылала за мной. Одна из наших девушек передала мне просьбу от тебя, так она сказала.

— А-а, — протянула Джейли, — Лаогера, да?

Я села и прислонилась спиной к стене, несмотря на отвращение к грязной и вонючей поверхности. Почувствовав мое движение, Джейли переместилась ближе ко мне. Друзья или враги, но мы были друг для друга единственным источником тепла в этой норе, мы жались друг к другу поневоле.

— Откуда тебе известно, что это была Лаогера? — дрожа от холода, спросила я.

— Ведь она-то и подложила тот букетик тебе под подушку, — сообщила Джейли. — Я тебе говорила с самого начала, как отнеслись многие девушки к тому, что ты захватила рыжего парня. Как видно, Лаогера думала, что, если тебя убрать с дороги, она сумеет им завладеть.

Я на некоторое время онемела, голос вернулся ко мне не сразу.

— Но она не смогла бы!

Смех Джейли прозвучал хрипло от холода и от жажды, но в нем еще оставались серебряные нотки.

— Любой, кто приглядится к тому, как парень смотрит на тебя, это поймет. Но Лаогера слишком мало знает жизнь, чтобы разбираться в таких вещах. Вот переспит с мужчиной разок-другой, тогда научится, а