«Аквариума».

Потом мы отправились в Куйбышев. Эту поездку организовал мой старый друг Володя Свиридов, с которым я служил в Армии. Ситуация была примерно такая же, как в Архангельске – огромный зал и совершенно неадекватная аппаратура, к тому же мы не имели возможности на аппаратуре репетировать и, стало быть, не могли этим звуком правильно пользоваться на сцене. Однако поездка была успешной. Правда, на обратном пути отказал самолет, и мы, проболтавшись три часа в воздухе, вернулись в Куйбышев. Майкл отказался снова лететь и поехал на поезде. Мы же в ожидании нового рейса страшно напились. Это стало входить в привычку.

По возвращении, мне с трудом удалось достать билет на концерт Элтона Джона. Мне нравились его песни периода «Yellow Brick Road», и, идя на концерт, я весь трепетал. Но начало концерта оказалось неимоверно скучным. На абсолютно пустой сцене стояли две кадки с пальмами. Элтон Джон в шелковых шароварах, на каблуках и в большой кепке, похожий на клоуна Олега Попова. Это было красиво, но что-то было не так. Он просто играл на рояле и пел, и в этом не было ничего особенного – ну Элтон Джон, ну сидит и поет. После каждой песни выбегали безумные тетки с цветами и просили у него автограф. Он, бедный, так перепугался, что стал от них шарахаться и заиграл почти без пауз, чтобы остановить этот поток. Я уже было стал подумывать, не уйти ли? Но, когда стало совсем скучно, вдруг пальмы поехали в стороны, повалил дым, и разверзлось бездонное пространство. Я весь напрягся, и тут раздался невероятной силы взрыв. Когда дым рассеялся, стала видна фигура некоего существа, которое и учинило всё это. Существом оказался барабанщик Рэй Купер, появление которого на сцене сразу наполнило смыслом всё происходящее. Концерт начался, Элтон Джон продолжал невозмутимо играть на рояле, а Рэй Купер делал всё остальное и всю погоду. Невозможно было не реагировать на каждое его движение, на каждый удар по литаврам или в бубен. Всё, что делал этот человек, носило элементы шоу, но это не было таковым, это было по-настоящему. Такое, наверное, бывает очень редко. Случилось счастливое стечение обстоятельств, когда совмещалось несовместимое. Наверное, ещё долго можно рассыпаться в эпитетах, но я всё равно не смогу описать того, что произошло тогда. Не могу сказать, что я стал больше слушать Элтона Джона, но я теперь знаю, что это незаурядный авантюрист и мастер интриги. Думаю, что он этого не утратил, и его концерты сейчас тоже небезынтересны. Вообще-то, я постепенно стал противником какого-либо шоу и предпочитаю игру в чистом виде, и, когда музыканты хорошие, то этого, как правило, бывает достаточно. Но иногда этого оказывается мало.

Наша жизнь на Восстания достигла критической точки, и мы с Людмилой перебрались к Алине Алонсо, которая любезно сдала нам две комнаты в своей трехкомнатной квартире. Алина была фантастической девушкой, у которой время от времени квартировали известные рок-музыканты, и мне часто приходилось бывать в этом доме. Он не стал местом постоянных репетиций по той простой причине, что мы тогда не репетировали, но у нас всегда кто-то тусовался, что в общем было почти одно и то же. Но постепенно всё превратилось в привычное пьянство. Я не помню, чтобы кто-то пришёл без бутылки, а если это случайно было так, то через какое-то время находились деньги, и кто-нибудь бежал в магазин.

Остров Сэйнт Джорджа уже не существовал – там построили какой-то санаторий и стало неуютно. Другую часть оккупировали нудисты и там стало скучно. Уже в августе мы с Людмилой, Майком и Таней Апраксиной предприняли путешествие автостопом в Прибалтику. Мы вместе доехали до Вильнюса, где прекрасно провели время. Заночевали у некоего Мариуса, а потом мы с Людмилой оторвались и поехали дальше на Западную Украину. Мы доехали до Львова, по дороге заехав в город Ново-Волынск к моему другу Жоре Шестаковичу, с которым мы служили в Армии. Это было моим последним путешествием автостопом.

В это же время, или чуть позже, мы как-то решили устроить фестиваль на ступенях Замка. По-прежнему фестивалем это называлось очень условно. Просто мы сговорились с Жорой Ордановским, что встретимся на ступенях и посидим, поиграем. Аппарата, естественно, никакого не могло и быть. Но пошел легкий слух, и туда собиралась значительная толпа народу. Когда я собрался туда поехать, уже смеркалось. Я вышел с виолончелью из автобуса возле Михайловского сада и тут же попал в лапы ментов, которые стали задавать вопросы, куда я иду и зачем? Ещё подъезжая к Замку, я заподозрил неладное, поскольку не видел привычную толпу. Я сказал, что я студент училища и еду на занятия, что было похоже на правду, поскольку училище действительно было рядом. Я прошел мимо Замка, и увидел только несколько машин ПМГ. Оказалось, что основную часть толпы, человек пятьдесят, свинтили уже час назад, остальные разбежались, а сейчас вылавливают запоздавших. Я сделал круг и поехал домой. Когда я приехал, там уже были все наши, и мы устроили домашний концерт, который кончился дружеской попойкой с танцами.

Но на следующий день, когда я после обеда возвращался на работу, в дверях я увидел директора и двух странных людей. Директор был подозрительно учтив и дружелюбен и, страшно довольный, сказал, что эти люди ко мне. Я никогда не видел его таким веселым. Мне предложили сесть в автомобиль и препроводили прямо на Литейный. Я ничего не понимал, но был спокоен. Когда же меня привели в кабинет, то следователь предложил мне признаться в том, что я разбил статуи в Летнем саду. Выяснилось, что за месяц до этого в Летнем саду был совершен акт вандализма, разбили несколько статуй. И наш несостоявшийся фестиваль решили подвязать к этому нелепому происшествию. Всех людей, которых арестовали накануне, кололи на то же самое, и единственное, чем они могли оправдаться, это сказать, что пришли в Замок на концерт «Аквариума». Конечно же, немного помучив расспросами, типа того, что посиди в коридоре и вспомни, сняв с меня подробные показания, зачем и почему я хожу в Замок, меня отпустили. Это было неприятно, но в то же время было любопытно оказаться в святая святых Большого дома, о котором ты слышал столько легенд и были. Оттуда я пошел прямо к Бобу, чтобы поделиться впечатлениями, и на лестнице его дома встретил тех же людей, что арестовали меня. Они широко улыбались, поскольку предполагали меня встретить. Боба увели у меня на глазах, и в этот же вечер арестовали и Михаила. Недели через две по «Голосу Америки» было сообщение, что на ступенях Михайловского замка состоялся рок-фестиваль при участии групп «Аквариум» и «Россияне», на котором было арестовано несколько тысяч человек.

Неожиданно на горизонте появился Сережа Курёхин. Со времени нашего знакомства мы почти не общались. Время от времени мы сталкивались в «Сайгоне» или на каком-нибудь сейшене. Какое-то время он играл в группе «Гольфстрим». Вместе с Аликом Каном он развил бурную деятельность и в ДК им. Ленсовета организовал «Клуб современной музыки». Естественно, все мы были охвачены. Идеологом был Фима Барбан, коллекционер и истинный знаток авангарда. Каждому из тех, кто вовлекся в деятельность клуба, вменялось в обязанность на очередное заседание подготовить маленький доклад на тему того или иного композитора или исполнителя. Мне чрезвычайно интересно было слушать всю эту музыку, но я был полным профаном. Как-то мне поручили подготовить доклад о Сэсиле Тэйлоре, которого я никогда не слышал. Мы с Курёхиным поехали к Фиме за материалом. Я был ошеломлен масштабом его интеллекта, у него была невероятная коллекция пластинок и книг, которую невозможно было охватить. Он позволил мне самому поискать информацию о Сесиле Тейлоре, но всё, что я мог найти, состояло из пятнадцати строчек в энциклопедии и нескольких пластинок. Несколько дней я слушал совершенно новую для меня музыку и сделал выборку на полчаса. Мой доклад был необычайно интересным – я мгновенно выпалил всю энциклопедическую информацию и быстро поставил запись. Чуть позже Фима Барбан уехал в Лондон и стал ведущим джазовой программы на BBC под именем Джеральд Вуд. (Когда через несколько лет я оказался в Лондоне, мы случайно встретились в метро, условились повидаться, но это почему-то не получилось.) Курёхин устраивал маленькие концерты, на которые приглашал нескольких музыкантов. Эти выступления носили характер того, что в последствии стало называться «Поп-механикой». Я участвовал в одном таком концерте, и это было невероятно интересно. Но самым выдающимся событием был концерт Яна Гарбарека с Анатолием Вапировым.