недеятелен от природы) соседи, положение земли, опасность бытия выводили на дела и подвиги, этот народ… Я недоволен польскими историками, они очень мало говорят об этих подвигах… И потому-то каждый звук песни мне говорит живее о протекшем, нежели наши вялые и короткие летописи».
Изучая исторические источники, Гоголь искал в них прежде всего живого и правдивого рассказа о жизни и борьбе народа, но сведений о народе он не находил ни у польских шляхетских историков, ни у украинских церковных писателей и книжников XVII–XVIII веков (см. об этом в книге С. Машинского «Историческая повесть Гоголя». М., 1940, стр. 183–189). Поэтому от чтения исторических записок и официальных бумаг Гоголь переходил постепенно к новому углубленному изучению украинских народных песен, которыми он горячо интересовался и раньше, но которые теперь, прочитанные на этот раз глазами не только писателя и этнографа, но и историка, предстали перед ним в качестве живой, поэтической летописи истории народа, созданной самими народными массами, отразившей «все изгибы и оттенки» их мыслей и чувств. Результатом погружения Гоголя в изучение народной песни явилась статья «О малороссийских песнях», написанная в феврале—марте 1834 г. и отразившая следующий этап в работе Гоголя — историка Украины. Окончив эту последнюю статью, Гоголь не оставляет еще мысли о продолжении работы над «Историей Малороссии». Очевидно, параллельно с работой над статьей «О малороссийских песнях» он перерабатывает и прежние наброски введения к украинской истории и придает им ту форму, в которой «Взгляд на составление Малороссии» был опубликован в апрельском номере «Журнала министерства народного просвещения» (статья еще не имела здесь того названия, под которым она появилась в «Арабесках», а была озаглавлена: «Отрывок из истории Малороссии. Том I, книга I, глава 1»), Однако постепенно изучение украинских песен и исторических материалов о казачестве привело к другому результату, чем тот, к которому Гоголь стремился вначале: в марте—апреле 1834 г. Гоголь на основе собранного и изученного им исторического материала создает черновую редакцию «Тараса Бульбы», где он не в научной, но в художественной форме гениально воссоздает историческое прошлое Украины, жизнь казачества и его национально-освободительную борьбу против шляхты, подчеркивает единство стремлений и родство украинского и русского народов. Таким образом, задачу, которую Гоголь поставил перед собой как историк, стремясь по летописям и песням воссоздать облик народа и его подвиги, Гоголь разрешил как художник; исторические наброски по истории Украины сыграли роль подготовительных этюдов для гоголевской исторической повести-эпопеи (и отчасти для других повестей «Миргорода»). В «Отчете по СПб. учебному округу за 1835 год» говорится о двух томах гоголевской «Истории малороссиян» (С. Машинский. Гоголь, 1852–1952. М., 1951, стр. 65); однако до нас дошли лишь разрозненные наброски.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПУШКИНЕ
Печатается по Ар.
В ЛБ2 статья «Несколько слов о Пушкине», начатая на стр. 135, занимает такое положение, которое дает возможность заключить, что она принадлежит к наиболее ранним среди вписанных в нее статей; по- видимому, именно с нее Гоголь начал работу над статьями и повестями для «Арабесок» (все остальные статьи, вошедшие в «Арабески», следуют в ЛБ18 после статьи «Несколько слов о Пушкине», кроме «Скульптуры, живописи и музыки», написанной, однако, несомненно позже, одновременно с позднейшей вставкой к статье «Несколько слов о Пушкине» на стр. 47–48).
Вывод, что черновой текст статьи хронологически предшествовал другим статьям, записанным в ЛБ18 («Об архитектуре нынешнего времени», «Скульптура, живопись и музыка», «Шлецер, Миллер и Гердер», «Жизнь», «Последний день Помпеи», «Ал-Мамун») подтверждается тем, что из статей, вписанных в эту тетрадь, только статьи «Несколько слов о Пушкине» (под заглавием «О Пушкине») и «Об архитектуре» упомянуты в первом плане «Арабесок», относящемся к февралю 1834 г.
В феврале 1834 г. статья еще, по-видимому, не была кончена даже в черновом виде (этим можно объяснить то, что, включив название «О Пушкине» в первоначальный план сборника, Гоголь затем зачеркнул его и уже не повторил снова). Дописывался черновой текст статьи в одно время с работой Гоголя над «Скульптурой, живописью и музыкой» (в период с февраля по сентябрь 1834 г.) — во втором плане «Арабесок» упомянуты уже обе эти статьи (первая пока под тем же заглавием «О Пушкине»).
Подготовляя статью к печати, Гоголь изменил ее название и внес в нее ряд существенных исправлений и изменений. Наиболее важное из них — исключение из окончательного текста статьи той ярко-сочувственной характеристики вольнолюбивой лирики молодого Пушкина, которая содержится в черновой редакции статьи: «Он был каким-то идеалом молодых людей. Его смелые, всегда исполненные оригинальности, поступки и случаи жизни заучивались ими и повторялись, разумеется, как обыкнов<енно> бывает, с прибавлениями и вариантами… И если сказать истину, то его стихи воспитали и образовали истинно-благород<ные> чувства, несмотря на то, что старики и богомольные тетушки старались уверить, что они рассевают вольнодумство, потому только, что смелое благородство мыслей и выражений и отвага души были слишком противоположны их бездейственной вялой жизни, бесполезной и для них и для государства». Не может быть сомнения в том, что эти горячие слова в защиту декабристской вольнолюбивой лирики Пушкина, имеющие решающее значение для понимания всего мировоззрения Гоголя в период создания «Арабесок», были исключены из печатного текста статьи (как предшествующий им в рукописи конец предыдущей фразы — о молодежи, которая «ненавидит стеснения») по цензурным соображениям: они не могли быть напечатаны в 30-е годы, не говоря уже о том, что опубликование их могло повредить Пушкину, с чем Гоголь не мог не считаться.
Статья «Несколько слов о Пушкине» развивает дальше те оценки Пушкина и отдельных его произведений, которые высказывались Гоголем с начала 30-х годов (см. письма Гоголя этого периода, а также его статьи «Борис Годунов» и «О поэзии Козлова»). Центральной мыслью всей статьи является мысль о Пушкине как о русском национальном поэте. Мысль эта была высказана и гениально обоснована Гоголем в настоящей статье впервые и впоследствии развита Белинским, Герценом и всей последующей передовой демократической русской критикой. В противовес врагам Пушкина из реакционного лагеря (Булгарин), в противовес либеральным, половинчатым оценкам Пушкина, которые давали в конце 20-х и в начале 30-х годов Надеждин и И. Киреевский, утверждавшие, что Пушкин лишь после «Бориса Годунова» освободился от посторонних влияний и в его творчестве с этого времени начался новый период «самобытности» и «народности», Гоголь смело заявил о Пушкине в своей статье: «Он при самом начале своем уже был национален…», утверждая, что личность Пушкина, его жизнь и его творчество, свободолюбивые стремления поэта — являются выражением лучших сторон русского национального характера. Строки статьи о «судье в истертом фраке», защита «обыкновенного» в поэзии и требование к поэту быть верным «одной истине» ярко формулировали художественную программу самого Гоголя, легшую в основу «Ревизора» и «Мертвых душ».
ОБ АРХИТЕКТУРЕ НЫНЕШНЕГО ВРЕМЕНИ
Печатается по Ар.
Статья в ЛБ18 (занимает место между статьями «Несколько слов о Пушкине» и «Шлецер, Миллер и Гердер». Черновую редакцию ее можно предположительно датировать концом 1833 г. или началом 1834 г. К февралю 1834 г. черновая редакция статьи уже существовала — это видно из первоначального плана
