Переездная Донецких железных дорог,

ухитрился заранее не только заготовить

резолюции для собрания, но даже записать

его протокол.

Все были поражены такой гениальностью

секретаря.

Рабкор Гвоздь

1

Секретарь учка сидел в зале вокзала и грыз перо. Перед секретарем лежал большой лист бумаги, разделенный продольной чертой. На левой стороне было написано: 'Слушали', на правой: 'Постановили'. Секретарь вдохновенно глядел в потолок и бормотал:

- Итак, стало быть, вопрос о спецодежде. Верно я говорю, товарищи? Совершенно верно! - сам себе ответил секретарь хором. - Правильно! Поэтому: слушали, а слушав, постановили... - Секретарь макнул перо и стал скрести: 'Принять всесторонние меры к выдаче спецодежды без перебоев, снабжая спецодеждой в общем и целом каждого и всякого'. - Принимается, товарищи? Кто против? - спросил секретарь у своей чернильницы.

Та ничего не имела против, и секретарь написал на листке: 'Принято единогласно'. И сам же себя похвалил: - Браво, Макушкин!

- Таперича что у нас на очереди? - продолжал секретарь. - Касса взаимопомощи: ясно, как апельсин. Ну, в кассе денег нет, это - ясно, как апельсин. И, как апельсин же ясно, что ссуды вовремя не возвращают. Стало быть: слушали о кассе, а постановили: 'Всемерно содействовать развитию кассы взаимопомощи, целиком и полностью привлекая транспортные низы к участию в кассе, а равно и принять меры к увеличению фонда путем сознательного своевременнного возвращения ссуд целиком и полностью!' Кто против? победоносно спросил Макушкин.

Ни шкаф, ни стулья не сказали ни одного слова против, и Макушкин написал: 'Единогласно'.

Открылась дверь, и вошел сосед.

- Выкатывайся, - сказал ему Макушкин, - я занят: протокол собрания пишу.

- Вчерашнего? - спросил сосед.

- Завтрашнего, - ответил Макушкин.

Сосед открыл рот и так, с открытым ртом, и ушел.

2

Зал общего собрания был битком набит, и все головы были устремлены на эстраду, где рядом с графином с водой и колокольчиком стоял тов. Макушкин.

- Первым вопросом повестки дня, - сказал председатель собрания, - у нас вопрос о спецодежде. Кто желает?

- Я, я... я... я... - двадцатью голосами ответил зал.

- Позвольте, товарищ, мне, - музыкальным голосом допросил Макушкин.

- Слово предоставляется т. Макушкину, - почтительно сказал председатель.

- Товарищи, - откашлявшись, начал Макушкин и заложил пальцы в жилет, каждому сознательному члену союза известно, что спецодежда является необходимой...

- Правильно!! В июне валенки выдавали! - загремел зал.

- Попрошу не перебивать оратора, - сказал председатель.

- Поэтому, дорогие товарищи, необходимо принять всесторонние меры к выдаче спецодежды без перебоев.

- Верно! Браво! - закричал зал. - Парусиновые штаны прислали в январе!!

- Ти-ше!

- Предлагаю ораторам не высказываться, чтобы не терять времени, сказал Макушкин, - а прямо приступить к обсуждению резолюции.

- Кто имеет резолюцию? - спросил председатель, сбиваясь с пути.

- Я имею, - скромно сказал Макушкин и мгновенно огласил резолюцию.

- Кто против? - сказал изумленный председатель. Зал моментально и единодушно умолк

- Пишите: при ни одном воздержавшемся, - сказал пораженный председатель секретарю собрания.

- Не пишите, товарищ, у меня уже записано, - сказал Макушкин, сияя глазами.

Общее собрание встало, как один человек, и впилось глазами в Макушкина.

- Центральный парень, - сказал кто-то восхищенно, - не то что наши сиволапые!

x x x

Когда общее собрание кончилось, толпа провожала Макушкина по улице полверсты, и женщины поднимали детей на руки и говорили:

- Смотри, вон Макушкин пошел. И ты когда-нибудь такой будешь.

* Михаил Булгаков. Главполитбогослужение

Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.

OCR Гуцев В.Н.

Конотопский уисполком по договору от

23 июля 1922 г. с общиной верующих

поселка при ст. Бахмач передал последней

в бессрочное пользование богослужебное

здание, выстроенное на полосе

железнодорожного отчуждения и

пристроенное к принадлежащему Зап. ж. д.

зданию, в коем помещается жел.

дорожная школа.

Окна церкви выходят в школу.

Из судебной переписки

Отец дьякон бахмачской церкви, выходящей окнами в школу, в конце концов не вытерпел и надрызгался с самого утра в день Параскевы Пятницы и, пьяный как зонтик, прибыл к исполнению служебных обязанностей в алтарь.

- Отец дьякон! - ахнул настоятель, - ведь это что же такое?.. Да вы гляньте на себя в зеркало: вы сами на себя не похожи!

- Не могу больше, отец настоятель! - взвыл отец дьякон, - замучили, окаянные. Ведь это никаких нервов не хва...хва...хватит. Какое тут богослужение, когда рядом в голову зудят эту грамоту. Дьякон зарыдал, и крупные, как горох, слезы поползли по его носу, - верите ли, вчера за всенощной разворачиваю требник, а перед глазами огненными буквами выскакивает: 'Религия есть опиум для народа'. Тьфу! Дьявольское наваждение. Ведь это ж... ик... до чего ж доходит?.. И сам не заметишь, как в кам...ком...мун...нистическую партию уверуешь. Был дьякон - и, ау, нету дьякона! Где, спросят добрые люди, наш милый дьякон? А он, дьякон... он в аду... в гигиене огненной.

- В геенне, - поправил отец настоятель.

- Один черт, - отчаянно молвил отец дьякон, криво влезая в стихарь, одолел меня бес!

- Много вы пьете, - осторожно намекнул отец настоятель, - оттого вам и мерещится.

- А это мерещится? - злобно вопросил отец дьякон.

- Владыкой мира будет труд!! - донеслось через открытые окна соседнего помещения.

- Эх, - вздохнул дьякон, завесу раздвинул и пророкотал: - Благослови, владыка!

- Пролетарию нечего терять, кроме его оков.

- Всегда, ныне, и присно, и во веки веков, - подтвердил отец настоятель, осеняя себя крестным знамением.

- Аминь! - согласился хор.

Урок политграмоты кончился мощным пением 'Интернационала' и ектений:

Весь мир насилья мы разрушим до основания! А затем...

- Мир всем! - благодушно пропел настоятель.