- Если вы разрешите... Я охотно провожу вас туда, если вы не против.

- Список святых давно заполнен, - сказала женщина. - Но мы уж как-нибудь постараемся и вас туда втиснуть.

И я пошел обратно вместе с этой женщиной и ее малюткой, пошел под дождем обратно к отелю 'Ройял Иберниен', и по пути мы говорили о толпе, которая прибывает с аэродрома, озабоченная тем, чтобы не остаться без стопочки и без номера в этот поздний час - лучший час для сбора подаяния, этот час никак нельзя пропускать, даже в самый холодный дождь.

Я нес младенца часть пути, чтобы женщина могла отдохнуть, а когда мы завидели отель, я вернул ей его и спросил:

- А что, неужели за все время это в первый раз?

- Что нас раскусил турист? - сказал ребенок. - Это точно, впервые. У тебя глаза, что у выдры.

- Я писатель.

- Господи! - воскликнул он. - Как я сразу не смекнул! Уж не задумал ли ты...

- Нет, нет, - заверил я. - Ни слова не напишу об этом, ни слова о тебе ближайшие пятнадцать лет, по меньшей мере.

- Значит, молчок?

- Молчок.

До подъезда отеля осталось метров сто.

- Все дальше и я молчок - сказал младенец, лежа на руках у своей старой сестры и жестикулируя маленькими кулачками, свеженький как огурчик, омытый в джине, глазастый, вихрастый, обернутый в грязное тряпье. - Такое правило у нас с Молли никаких разговоров на работе. Держи пять.

Я взял его пальцы, словно щупальца актинии.

- Господь тебя благослови,- сказал он.

- Да сохранит вас бог, - отозвался я.

- Ничего, - сказал ребенок, - еще годик, и у нас наберется на билеты до Нью- Йорка.

- Уж это точно, - подтвердила она.

- И не надо больше клянчить милостыню, и не надо быть замызганным младенцем, голосить под дождем по ночам, а стану работать как человек, и никого стыдиться не надо - понял, усек, уразумел?

- Уразумел. - Я пожал его руку.

- Ну, ступай.

Я быстро подошел к отелю, где уже тормозили такси с аэродрома.

И я услышал, как женщина прошлепала мимо меня, увидел, как она поднимает руки и протягивает вперед святого младенца.

- Если у вас есть хоть капля жалости! - кричала она. - Проявите сострадание!

И было слышно, как звенят монеты в миске, слышно, как хнычет промокший ребенок, слышно, как подходят еще и еще машины как женщина кричит 'сострадание', и 'спасибо' и 'милосердие' и 'бог вас благословит' и 'слава тебе, господи', и я вытирал собственные слезы, и мне казалось, что я сам ростом не больше полуметра, но я все же одолел высокие ступени, и добрел до своего номера, и забрался на кровать. Холодные капли всю ночь хлестали дребезжащее стекло и, когда я проснулся на рассвете, улица была пуста, только дождь упорно топтал мостовую.