— Послушай, приятель! Я прошу тебя немного пошевелить мозгами, а потом ты сможешь вернуться к своему начальнику.

«Палец» молча, неуклюже кивнул головой, не утруждая лишними разговорами свои скудные мыслительные способности.

— Так вот, за последнее время твой начальник уже четыре раза отклонялся от заданной программы, — сказал Пауэлл. — Ты помнишь эти случаи?

— Да, сэр.

Донован сердито проворчал:

— Он-то помнит! Я тебе говорю, что это очень подозрительно…

— Прежде проспись! Конечно, он помнит — с ним-то все в порядке.

Пауэлл снова повернулся к роботу.

— Что вы делали в таких случаях? Я имею в виду всю группу.

Рассказ «пальца» был похож на зазубренный урок, как будто он отвечал, повинуясь приказанию разума, но без всякого выражения.

— В первый раз мы разрабатывали трудный выход в 17-м забое, в лаве Б. Во второй раз мы укрепляли кровлю, которая грозила обвалиться. В третий раз мы готовили точно направленный взрыв, чтобы при отладке не задеть подземную трещину. В четвертый раз это было сразу после небольшого обвала.

— Что происходило каждый раз?

— Трудно описать. Давалась какая-то команда, но, прежде чем мы успевали принять и осмыслить ее, приходила новая команда, — маршировать этим чудным строем.

— Зачем? — рявкнул Пауэлл.

— Не знаю.

— А первая команда, — вмешался Донован, — до приказа маршировать, в чем она заключалась?

— Не знаю. Я чувствовал, что дается команда, но не успевал ее принять.

— Что ты еще можешь сказать? Это была каждый раз одна и та же команда?

— Не знаю. — Робот сокрушенно покачал головой.

Пауэлл откинулся на спинку кресла.

— Ладно, можешь идти к своему начальнику.

«Палец» вышел с видимым облегчением.

— Многого же мы добились, — сказал Донован. — Это был необыкновенно содержательный разговор. Слушай, и Дейв, и этот недоумок что-то замышляют. Слишком много они не знают и не помнят. Нельзя им больше доверять, Грег.

Пауэлл взъерошил усы.

— Знаешь, Майк, если ты скажешь еще одну глупость, я отниму у тебя погремушку и соску.

— Ну ладно. Ты же у нас гений, а я — сосунок. Ну так что же? Что мы выяснили?

— Ничего. Я попробовал начать с конца — с «пальца», и ничего не вышло. Придется снова танцевать от той же печки.

— Ты великий человек! — восхищенно произнес Донован. — Как все это просто! Теперь, — маэстро, не переведете ли вы это на человеческий язык?

— Для тебя надо бы переводить на детский лепет. Словом, нужно выяснить, какую команду дает Дейв перед тем, как теряет память. Это — ключ ко всему.

— Как же ты думаешь это выяснить? Мы не можем находиться рядом с ним, потому что при нас все будет в порядке. Принять команду по радио мы тоже не можем; — она передается через позитронное поле. Значит, мы не можем узнать команду ни вблизи, ни издалека. И делать нечего.

— Да, прямое наблюдение не годится. Остается еще дедукция.

— Что?

Пауэлл невесело усмехнулся.

— Мы будем по очереди дежурить, Майк. Будем, не сводя глаз с экрана, следить за каждым движением стальных болванов. А когда они начнут чудить, мы увидим, что случилось непосредственно перед этим, и определим, какая могла быть команда.

Донован целую минуту сидел с открытым ртом. Потом сказал сдавленным голосом:

— Я подаю в отставку. Хватит.

— У нас еще десять дней — можешь придумать что-нибудь получше, — устало ответил Пауэлл.

Ив течение восьми дней Донован изо всех сил пытался придумать что-нибудь получше. Восемь дней он, каждые четыре часа сменяя Пауэлла, воспаленными, затуманенными глазками следил за тем, как двигаются в полутьме поблескивающие металлические тела. И все восемь дней во время четырехчасовых перерывов он проклинал «K. С. Роботс», модель ДВ и день, когда он родился.

А когда на восьмой день, преодолевая головную боль, ему на смену явился заспанный Пауэлл, Донован встал и точно рассчитанным движением запустил тяжелую книгу в самый центр экрана. Раздался вполне естественный звон стекла.

— Зачем ты это сделал? — задохнулся, от изумления Пауэлл.

— Потому что я больше не собираюсь за ними следить, — почти спокойно ответил Донован. — Осталось два дня, а мы еще ничего не знаем. ДВ-5 — жалкий конструкторский недоносок. Он пять раз останавливался в мое дежурство и три раза — в твое, и я все равно не знаю, какую команду он давал, и ты тоже. И я не верю, чтобы ты вообще смог это узнать, потому что я не смогу — это уж точно! Клянусь космосом, как можно следить сразу за шестью роботами? Один что-то делает руками, другой — ногами, третий — машет руками, как ветряная мельница, четвертый прыгает, как полоумный. А остальные два… черт знает, что они делают! И вдруг все останавливаются! Грег, мы не то делаем. Нужно смотреть вблизи, чтобы были видны подробности.

Пауэлл прервал наступившее молчание.

— Ну да, и ждать, не случится ли что за оставшиеся два дня?

— А что, отсюда наблюдать лучше?

— Здесь уютнее.

— А… Но там можно кое-что сделать, чего ты не можешь сделать отсюда.

— Что же?

— Можно заставить их остановиться, когда нам будет нужно. Когда будем готовы подсмотреть, что с ними происходит.

Пауэлл насторожился:

— Каким образом?

— Сам подумай. Ведь ты же у нас умница. Задай себе несколько вопросов. Когда ДВ— 5 выходит из строя? Что тебе рассказал «палец»? Когда угрожал или действительно случился обвал? Когда предстояло очень точно произвести отпалку? Когда попалась трудная жил а?

— Иначе говоря, в критических обстоятельствах! — возбужденно сказал Пауэлл.

— Верно! Как же иначе? Все дело в факторе личной инициативы. А больше всего ее требуется в критических обстоятельствах, в отсутствие человека. А что из этого следует? Как нам заставить их остановиться, когда мы захотим? — Он торжествующе поднял руку, начиная входить во вкус своей роли, и