важно?

— Хотели бы вы быть рабом, ваша милость?

— Но ты вовсе не раб. Ты безупречно функционирующий робот, робот-гений, как мне дали понять, способный к художественному неповторимому самовыражению. Что сверх этого мог бы ты сделать, если бы был свободным?

— Наверное, ничего сверх, ваша милость, но то же самое я делал бы с большей радостью. В этом зале утверждалось, что свободным может быть только человек. Но мне кажется, что быть свободным может только тот, кто хочет свободы. И я хочу свободы.

Эти слова определили решение судьи. Ключевая фраза его постановления гласила: «Нельзя отказывать в свободе тому, кто обладает сознанием, развитым в степени достаточной, чтобы воспринимать понятие свободы и желать ее».

Со временем Всемирный суд утвердил это постановление.

Сэр остался недоволен. Его суровый голос вызывал у Эндрю ощущение короткого замыкания. Сэр сказал:

— Твои чертовы деньги, Эндрю, мне не нужны. И беру я их только потому, что иначе ты не будешь считать себя свободным. С этой минуты ты можешь выбирать заказы сам и выполнять их, как тебе заблагорассудится. Мой последний и единственный приказ тебе: поступай так, как захочешь. Но я по- прежнему отвечаю за тебя. Это указано в постановлении суда. Надеюсь, ты это понимаешь.

Крошка-Мисс перебила его:

— Не ворчи, папа. Ответственность? Ты же знаешь, что тебе палец о палец ударить не придется. Три Закона остаются в полной силе.

— Раз так, то в чем его свобода?

Эндрю спросил:

— Но разве люди, сэр, не связаны своими законами?

— Я не намерен вступать в дискуссию, — сказал Сэр, и после этого Эндрю видел его очень редко.

Зато Крошка-Мисс часто навещала его в домике, построенном и отделанном специально для него. Естественно, ни кухни, ни санузла в домике не было. Всего две комнаты — библиотека и мастерская, служившая также складом. Эндрю брал много заказов и как свободный робот трудился даже усерднее, чем прежде, пока не возместил все расходы на постройку дома, который затем был передан ему в собственность согласно со всеми установлениями закона.

Однажды туда пришел Крошка-Сэр… Ах, нет! Туда пришел Джордж — после суда Крошка-Сэр категорически потребовал, чтобы Эндрю называл его просто по имени.

— Свободный робот никого не должен называть Крошками-Сэрами, — сказал Джордж, — Раз я называю тебя Эндрю, значит, ты мне должен говорить Джордж.

Сформулировано это было как приказ, а потому Эндрю с тех пор называл его Джорджем, но Крошка-Мисс осталась Крошкой-Мисс.

А в этот день Джордж пришел один и сказал, что Сэр умирает. С ним сидит Крошка-Мисс, но Сэр хочет увидеть Эндрю.

Говорил Сэр почти обычным голосом, хотя, видимо, двигаться почти не мог. Он с трудом пытался приподнять руку.

— Эндрю, — сказал он. — Эндрю… Нет, Джордж, не помогай мне! Я же не калека, я просто умираю… Эндрю, я рад, что ты свободен, Это я и хотел тебе сказать.

Эндрю не знал, что ответить. Он никогда еще не стоял рядом с умирающим, но ему было известно, что это процесс, в ходе которого люди перестают функционировать, — непроизвольное и необратимое демонтирование. И Эндрю не знал, какие слова тут уместны. Он просто стоял в абсолютном молчании и абсолютной неподвижности.

Когда все кончилось, Крошка-Мисс сказала ему:

— Последнее время, Эндрю, могло показаться, что он держался с тобой неласково. Но он ведь был стар, понимаешь? И огорчился, что ты захотел стать свободным.

И тут Эндрю нашел слова, которые мог сказать:

— Без него я бы никогда не стал свободным, Крошка-Мисс.

Одежду Эндрю начал носить только после смерти Сэра. Сперва старые брюки. Их ему отдал Джордж.

Джордж уже женился. Он был адвокатом и поступил в фирму Фейнголда. Старик Фейнголд давно умер, но его дочь продолжала вести дела, и со временем фирма стала называться «Фейнголд и Чарни». Название сохранилось и тогда, когда леди ушла на покой, и никакой Фейнголд ее не сменил. Когда Эндрю впервые оделся, фамилия Чарни только-только появилась в названии фирмы.

В первый раз увидев Эндрю в брюках, Джордж попытался скрыть улыбку, но глаза Эндрю уловили, как у него дрогнули губы.

Джордж показал Эндрю, как манипулировать статическим зарядом, чтобы брюки раскрылись, облегли нижнюю часть его тела и сомкнулись на ней. Джордж проиллюстрировал это на собственных брюках, но Эндрю прекрасно понимал, что точно воспроизвести это плавное движение сможет только после длительной тренировки.

— Но, Эндрю, — сказал Джордж, — зачем тебе понадобились брюки? Твое тело так изумительно функционально, что его стыдно прятать, тем более что тебе не надо считаться ни с низкими температурами, ни с приличиями. Да и к металлу они не прилегают, как полагается.

Эндрю сказал:

— Но ведь и человеческие тела изумительно функциональны. Однако ты носишь одежду.

— Ради тепла, гигиены, защиты кожи и из желания пофрантить. Все это к тебе не относится.

— Без одежды я чувствую себя обнаженным, Джордж, — ответил Эндрю. — Я чувствую себя не таким.

— Не таким? Эндрю, сейчас на Земле существуют миллионы роботов. Как свидетельствует последняя перепись, численность роботов в нашем регионе почти равна численности людей.

— Я знаю, Джордж. Почти для каждого типа работы есть свои роботы.

— И ни один не носит одежды.

— Но ведь ни один из них не свободен, Джордж.

Мало-помалу Эндрю пополнил свой гардероб. Улыбка Джорджа подействовала на него угнетающе, как и удивленные взгляды людей, дававших ему заказы.

Пусть он был свободен, но заложенная в нем программа поведения с людьми сохраняла прежнюю силу, и он решался продвигаться вперед лишь крохотными шажками. Открытое неодобрение затормаживало его на месяцы.

Не все считали Эндрю свободным. Испытывать обиду он был не способен, но когда он думал об этом, в его мыслительных процессах возникали перебои.

И, главное, он избегал надевать одежду или ограничивался частью ее, когда ожидал Крошку-Мисс. Теперь она была старой и подолгу жила в теплых краях, но, возвращаясь, сразу же навещала его.

После одного такого ее возвращения Джордж сказал словно с досадой:

— Она меня допекла, Эндрю. В будущем году я выставляю свою кандидатуру на выборах в Законодательное собрание. Как дед, так и внук, говорит она.

— Как дед… — Эндрю неуверенно замолчал.

— Это значит, Эндрю, что я буду таким же, как Сэр, который в свое время был конгрессменом.

Эндрю сказал:

— Было бы хорошо, Джордж, если бы Сэр и сейчас оставался… — Он замолк, потому что не захотел сказать «в рабочем состоянии». Выражение это казалось неуместным.

— Если бы он был жив, — подсказал Джордж. — Да, я часто вспоминаю старого людоеда.

Этот разговор дал Эндрю пищу для размышлений. Он заметил, что в разговорах с Джорджем не так уж редко запинается. С тех пор как Эндрю появился на свет с запрограммированным словарем, язык каким-