запомнились рокерам навсегда. Но то была сплошная хула. Теперь пришло время панегириков.

В то время как-то так случилось, что у нас с Кинчевым появились общие знакомые не из рокерской среды. Мы в этом доме ни разу с Костей не сталкивались, он бывал там эпизодически.

Но я знала, что мои знакомые его обожали, много и с восторгом о нем говорили, всегда расспрашивали меня: что он, как он… Ну и так далее. вот весной восемьдесят седьмого, кажется, на безумном фестивале, организованном Тропилло в Шушарах под Ленинградом, Костя подошел ко мне и вдруг спросил:

- Нина Александровна, вы, кажется, бываете у N? - и он назвал фамилию этих наших общих знакомых. - Не надо бы вам туда ходить.

- А в чем дело? - спросила я.

- Не буду я ничего объяснять. Но… как вам кажется, с вами там искренни?

- Что бы мне ни казалось, я обязана этим людям. Они однажды очень помогли близкому мне человеку.

- А-а, тогда чего ж… Ничего тогда не поделаешь. Придется терпеть. А то не надо бы вам туда…

- Но почему? Что терпеть?

Он так и не ответил.

Меня этот разговор удивил. В первую очередь - заинтересованностью, небезразличием Кости к жизни, казалось бы, постороннего ему человека. Спустя почти год я узнала, что он предостерегал меня не напрасно. В доме, где меня всегда встречали с любезнейшей улыбкой, в мое отсутствие говорили обо мне чудовищные вещи. То ли от скуки, то ли из каких-то соображений - Бог весть. А может быть, я невольно причинила этим людям какое-нибудь зло, коль пробудила в них столь недобрые чувства. Не знаю… Костя, мне думается, и не пытался анализировать чужие взаимоотношения, тем более судить кого-то. Его покоробили фальшь, лицемерие. В нем есть (до сих пор!) неистребимая детскость в оценке людей. Он иногда прощает такое, что, кажется, никак нельзя простить. Но, как все дети, он обычно непримирим к двоедушию, к фальши.

А спустя несколько дней после Шушар несколько ленинградских групп поехали на гастроли в Таллинн. Я их сопровождала как лицо официальное. И вот в Таллинне однажды перед концертом мы с Костей разговорились. И вдруг выяснилось столько точек соприкосновения, столько общего во вкусах (эстетических), взглядах, в отношении к людям и к жизни, что и подозревать было нельзя. На чем сходятся русские люди? Я имею в виду - не на час, когда за бутылкой становятся лучшими друзьями и выворачивают душу, но каждый слышит только себя и, проспавшись, плевать готов на все проблемы собеседника. Я говорю о том сближении, которое подразумевает нечто глубинное, оставляющее след в судьбе, что не прерывается даже после того, как обстоятельства и время разводят людей в стороны.

Очень редко бывают в жизни встречи, когда ты готов произнести фразу из замечательной детской книжки: 'мы с тобой одной крови'. Почему так происходит? Трудно сказать. Но как это ни смешно (и такое возможно, пожалуй, только в России), нередко сходятся на том, что любят одни и те же книжки, одни и те же фильмы, одну и ту же музыку. Потом все должно подкрепляться чем-то еще, кроме единства эстетических вкусов. Но нередко именно совпадение в пристрастиях духовных бывает у нас на Руси первым толчком к сближению людей. Так и в этом случае. Мы начали с 'бесед литературных'. Но вся дальнейшая история нашего знакомства убедила меня в том, что за всю мою жизнь вряд ли встречались мне еще люди, настолько способные к пониманию, настолько близкие по духу. Это не значит, что мы по характеру, по складу своему, одинаковы. Во многом мы очень расходимся.

- Мы, конечно, разные, но по импульсам схожи, - сказал мне Костя через несколько лет.

Что он имел в виду? Есть люди, которые на все и вся реагируют, предварительно взвешивая 'за' и 'против'. Есть те, кто как чувствует, так и поступает. Те, у кого разум почти всегда плетется в хвосте эмоций. Иногда и в ущерб самому себе. И даже часто. По-видимому, мы относимся ко второй категории. То есть поведении руководит не логика, а импульс. Так вот эти импульсы в одной и той же ситуации действительно у нас нередко были схожи. Если говорить проще, мы практически всегда 'совпадали' в любви и неприязни к разным людям, в оценке ситуаций и событий. Может быть, поэтому, когда мне бывало паршиво, то за любой, самой развеселой миной, за беззаботной улыбкой он первый мог это заметить. Это редкий дар. Это дорогого стоит. И я очень ценю, что судьба послала мне встречи, - пусть и с немногими - с людьми, способными понимать, прощать и любить ближнего своего.

В бытность мою в рок-клубе, я знаю, были люди, которые упрекали меня, будто бы я общаюсь только со звездами. Это неправда. Из всей плеяды рок-музыкантов с громкими именами я до сих пор поддерживаю отношения только с двумя. Один из них Кинчев. И я радуюсь ему каждый раз, когда он звонит из Москвы или приходит в мой дом, появившись в Питере, не потому, что он звезда, а потому, что он когда-то помог мне разобраться в себе, и еще потому, что ни разу не предал. А в наше великое и поганое время это для меня - главное. Это чего-нибудь да стоит.

…Уж коли речь зашла о таллиннских гастролях, я расскажу о них поподробнее. Поездка того заслуживает. Во всяком случае, это было впервые в моей жизни и в моей 'цензорской' деятельности, когда я музыкантов крыла матом. Вот что писала по поводу этих гастролей 'Молодежь Эстонии' - была прежде в Таллинне такая газета:

'Конечно, рок - это песни протеста. Это - эпатаж и взламывание сценических стереотипов. Но чтобы до оскорблений? Как-то обидно за свои три рубля быть обозванным, например, 'козлом'. Именно это произошло со зрителями на концертах с участием ленинградской рок-группы 'Алиса'.

…'Алиса' подвела всех. И хозяев, и гостей. Показав непревзойденные пока на сцене дворца и за его кулисами образцы хамства, безвкусия. На их совести - изуродованный рояль, испорченный микрофон, испорченное настроение многих людей.

…'Заклеймив' со сцены нашу избирательную систему, Кинчев продолжил 'предвыборную борьбу', валяясь пьяным и оскорбляя работниц Таллиннского дворца культуры и спорта, которые пытались отправить его в Ленинград согласно купленным заранее билетам.

Подмосковный институт с сомнительной славой его вечеров, танцплощадки, в Перловке и Красногорске, сами танцы, которые редко заканчивались без усиленного наряда милиции, - университеты, которые он прошел. Поэтому простим ему отсутствие воспитания, вопрос 'где здесь туалет?' вместо привычного 'здравствуйте'.

…'Телевизор', 'Наутилус Помпилиус' из Свердловска, 'Авиа' - о них говорили, спорили, и только две груплы вызвали бесспорное отрицание - это 'Алиса' и 'Объект насмешек'. А ведь самообольщение - это путь в тупик'.

В этой статье - не все правда. На совести автора реплики Марины Добровицкой утверждение, что Кинчев валялся пьяным и оскорблял работниц ТДКиС. Это неправда. Не валялся и не оскорблял. Неправда и то, что последние 'пытались отправить его в Ленинград согласно купленным заранее билетам'. И туда, и обратно ехали автобусами, предоставленными Ленинградским дворцом молодежи.

А в остальном… Ну, да по порядку.

'Алиса' и 'Объект' уехали в Таллинн утром, в 10 часов. 'ДДТ' отправлялась в три часа дня. Я поехала с ними. К Юре Шевчуку я сейчас отношусь с нежностью, но, надо сказать, первое близкое знакомство с прославленным коллективом и его лидером меня не порадовало. Удивитеольно, что мы вообще доехали, а не оказались в каком-нибудь промежуточном населенном пункте в КПЗ.

Ребятки пьянствовали всю дорогу. И довели шофера автобуса до бешенства настойчивыми требованиями остановить автобус то у пивного ларька, то по другой нужде. Требования предъявлялись в форме категоричной и безапелляционной, сопровождались матерщиной и гортанными выкриками, а то и угрозами.

В конце концов шофер тормознул у пункта ГАИ и отказался наотрез ехать дальше. Еле-еле удалось разобраться с милицией и продолжить путь.

Тогда у меня не было еще большого опыта совместных путешествий с нашими рокерами. И я, конечно, издергалась.

Спустя несколько месяцев мы возвращались вместе с Шевчуком и компанией из Симферополя. И когда у трапа нас уже ждала ПМГ, так как бортпроводницы обессилели за время полета в борьбе с неистовыми музыкантами, я была почти спокойна. Я их - бортпроводниц - понимала. Кого обрадует, если в салоне в наглую курят, а на требования прекратить безобразия, не выпуская сигарету из зубов и пуская