- Ну, как тебе? - конечно же спросил он. Я ответила - как. Мне понравилась его новая песня.

- Ну, это, конечно, без музыки, сама понимаешь. С музыкой круто…

Мы поговорили о том, как это будет звучать с музыкой, и еще о чем-то, о детях, делах… Когда, наконец попрощались и я положила трубку, то подумала: ну, вот, теперь и вправду закончилось это самое 'дело Кинчева'. Теперь и вправду можно сказать - ничего-то им с ним не сделать, ничего!

Как мы любим дробить время - и то, в котором жили наши предшественники, и то, в котором живем сами. Эры делим на века, века на десятилетия… Наверное, мы делаем это не только 'для удобства'. Когда мы сегодня говорим о литературе 'шестидесятников', то подразумеваем весьма конкретные вещи. То же самое с музыкой. Рок конца шестидесятых и рок начала девяностых это 'две большие разницы'. Кроме того, на рубеже десятилетий принято либо подводить итоги, либо делать прогнозы. В начале 1990 года - на пороге нового десятилетия, последнего десятилетия нашего века, - в 'Российской музыкальной газете' был опубликован подобный прогноз. Предсказывать будущее взялся известный в ленинградском рок-клубе Миша Шишков, представитель среды, которую называют 'околомузыкальной', а говоря проще - 'тусовкой'. Но в 'Российской музыкальной газете' он был представлен как 'независимый журналист' и назван почему-то Александром. Вот что он писал:

Вот такой прогноз.

Начинался последний год в жизни Цоя. Еще впереди был 'Черный альбом' группы 'Кино'. Еще впереди был нескончаемый поток людской к Богословскому кладбищу в Питере. В этом потоке можно было увидеть и тех, кто чуть младше четырнадцати, и тех, кому за 20, за 30, за 50…

Боб, который сказал к тому моменту уже столько и столь значимое, что имел право на прижизненный памятник и пожизненное молчание, экспериментировал с собственной судьбой в Америке. Юрка Шевчук с телеэкрана выхаркивал кровавые сгустки своей любви-боли в Родине-уродине. А Костя Кинчев только что вернулся тогда из Америки, куда ездил по приглашению Джоанны Стингрей.

'Идеологический банкрот', которому, по утверждению Шишкова, 'нечего сказать', позвонил из Москвы сразу после своего возвращения. Это было через неделю после того, как я прочитала о его незавидном будущем в 'Российской музыкальной газете'.

- Нин, привет, Костя Кинчев… Я вернулся… Слушай, ты знаешь кто такой Найман?

- Найман? Анатолий?

- Кажется, Анатолий.

- Да, знаю. Он недавно замечательные воспоминания об Ахматовой опубликовал… В молодости с ней работал над переводами итальянских поэтов.

- Да, я теперь тоже знаю…

- А почему ты спрашиваешь?

- Как считаешь, он в поэзии человек компетентный? Его мнение что-нибудь значит?

- Для меня - да. Он человек, несомненно, одаренный и хорошо чувствующий настоящую поэзию. А в чем дело-то?

- Он в Америке сказал: 'Кинчев один из самых интересных современных русских поэтов…' Во!

- Батюшки-светы! А ты и поверил?

- Ну! - И мы вместе расхохотались.

Смех смехом, но я действительно считаю Константина Евгеньевича Панфилова-Кинчева одним из самых интересных современных русских поэтов. И здесь абсолютно согласна с Анатолием Найманом. При всей своей небрежности, некоторой торопливости, что ли, когда желание высказаться обгоняет нарождающееся слово, при некоторой склонности к 'учительству' Кинчев все-таки поэт, каких немного. Я помню у Катаева рассказ о том, как в молодые годы они устраивали шутливые соревнования с Юрием Олешей, кто придумает лучшую метафору. Они сравнивали все со всем. Например, осень с цыганкой в цветастой шелковой юбке. Ну и тому подобное. Я думаю, что Кинчев выиграл бы в этой части любое соревнование. Если бы он жил в начале, а не в конце века, имажинисты охотно вписали бы его в свой круг. Иногда мне даже кажется, что он уж слишком 'перегружает' свои вещи, создавая удивительные 'кружева', нанизывая образы один на другой.

Мой читатель, особенно если ему 'чуть меньше четырнадцати', наверное, упрекнет меня: мол, что вы все 'поэт' да 'поэт', когда он рокер! И так, и не так. Да, и Цоя, и Гребенщикова, и Шевчука, и Кинчева, и Макаревича, и Ревякина называют рок-музыкантами. И это правда. Однажды они выбрали этот путь и с него не сворачивали. Выбрали, может быть, потому как раз, что в 70-80-х годах весь пыл и гнев идеологов от культуры был обращен в первую очередь против рок-музыки.

Причисление себя к едва ли не самому гонимому жанру в искусстве означало сознательный выбор судьбы нелегкой, тропы тернистой. Но честность и добро никогда не ходили по гладким, укатанным дорогам. Все это так.

Но давайте поразмыслим, какие группы не только становились, но и надолго оставались популярными? К каким авторам интерес не иссякает? А к тем авторам, для которых слово - это не вспомогательный материал при создании песни, для которых текст - это не 'рыба', а стержень всего произведения. То, что делают на сцене эти авторы, включает в себя много составляющих. Рок-музыка - жанр синтетический. Я бы даже сказала, синкретический, где составляющие нерасчленимы. Песня группы 'Алиса', скажем, - это и текст, отмеченный поэтическими удачами, это и адекватная ему музыка с все более сложной (во времени) драматургией, это и сценическое движение всех участников группы, и танец лидера,