Коль привелось бы вам с ним год прожить,

Вы б убедились: мастер на все руки

Хозяин мой. С ним не узнаешь скуки.

Он над своей ретортой ночь не спит,

Поесть забудет – знай все мастерит.

Он много дел таких теперь задумал,

Что вы лишь рот разинете: к чему, мол,

Такое деется? Вы не глядите,

Что он так прост; знакомство заведите,

И я готов хоть об заклад побиться,

Что предпочтете золота лишиться,

Чем дружбы с ним. Вот видите каков?

О нем рассказывать – не хватит слов».

«Вот как, – сказал трактирщик, – расскажи же,

Кто господин твой? Выше нас иль ниже, -

Но он, должно быть, человек ученый,

К тому ж священным саном облеченный».

«Он больше, чем ученый; в двух словах

Не рассказать вам о его делах.

В таких премудростях он преуспел,

Что, если бы я даже захотел

Вам их поведать, не нашел бы слов

(Хоть я свидетель всех его трудов).

Когда бы пожелал, он всю дорогу

До Кентербери вашего, ей-богу,

Устлать бы мог чистейшим серебром

Иль золотом. Не верите? Пусть гром

Меня настигнет, пусть накажет небо,

Пусть не вкушать мне ни вина, ни хлеба!»

«Хвала Христу, – трактирщик тут сказал,

Но если господин твой путь узнал

К премудрости такой, к богатству, силе,

Что ж о себе, друзья, вы позабыли?

Грязна его одежда и ветха.

Конечно, может быть, и нет греха

В таком смирении, но все ж скупиться

Всесильному как будто не годится.

Что ж, он неряха, что ли, твой ученый,

Раз он дорогой, серебром мощенной,

Чуть ли не в рубище готов скакать?

Того причину нам прошу сказать».

«Увы, не спрашивайте вы меня!

Хотя бы вся прославила земля

Хозяина, богатым он не станет,

Коль мудрствовать и впредь не перестанет;

Лишь вам скажу, и строго по секрету,

Что ненавижу я всю мудрость эту.

Переборщишь – не выйдет ничего,

Сказал мудрец, милорда ж моего