И у меня седа лишь голова,

А члены все и сердце неизменно

Цветут, как лавр зеленый и нетленный.

Я изложил свое решенье вам;

Теперь, друзья, всем высказаться дам».

Тут начали все говорить про брак, -

Тот высказался так, а этот – сяк.

Один хвалил его, другой хулил,

И вот – частенько ведь внезапный пыл

Беседу дружную приводит к ссоре -

Горячий спор меж двух возникнул вскоре

И лишь к концу собрания затих.

Плацебо [224] звали одного из них,

Другого же из них Юстином звали.

«О Януарий, мы тебе едва ли, -

Сказал Плацебо, – можем дать совет:

Ведь никого умней тебя тут нет.

Но ты в благоразумии своем

Не забываешь, господин, о том,

Что говорит премудрый Соломон,

А вот чему всех смертных учит он:

«Не действуй без совета никогда,

И не впадешь в раскаянье тогда».

Так, правда, учит нас Давидов сын,

Но думаю, о друг и господин,

Что принято тобою, без сомненья,

Из лучших наилучшее решенье,

И вот на чем основываюсь я.

Доселе проходила жизнь моя

В служенье разным знатным господам,

И каждый мне, – за что, не знаю сам, -

Свое доверие дарил всегда.

И никому из них и никогда

Не возражал, – я был уверен в том,

Что мне его не превзойти умом,

Что господин сказал, то непреложно,

Лишь повторять им сказанное можно.

Глупцом советника считаю я,

Который, в услуженье состоя

Особы знатной, полагать дерзает,

Что больше, чем она, он понимает.

Из нас глупцом не будет ни один.

Ведь то, что ты сказал нам, господин,

Так мудро, благородно и прекрасно,

Что лучше и не скажешь – это ясно.

С тобой во всем согласен я вполне.

Ни в Павии, ни в нашей всей стране

Нет человека, кто б сказал мудрее.

Христос одобрил бы твою идею,

Твою отвагу весь признает свет: