то сковывало тело, замедлялись движения. Он закашлялся. Этот запах напомнил ему китайское поселение на прииске. Опиум.
Ник выскочил на крыльцо. От притока свежего воздуха пламя разгорелось с новой силой. Языки взметались к самому потолку. Ровный низкий гул наполнял комнату.
– Саманта! – закричал он.
– Ник! – отозвался ему слабый голос.
Ник вспомнил про одеяла, которые он отшвырнул с крыльца. Подхватил одно, накинул на голову и ринулся в огонь. Наткнулся на что-то громоздкое. Приподнял с лица одеяло. Кровать. Но ни Саманты, ни мужчины не было на кровати.
– Саманта, где ты?
– Здесь, – ответила она из дальнего угла. Ник с трудом разглядел их за плотной дымовой завесой. Мужчина прижал ее к себе одной рукой, второй – держал горящую свечу.
– Она моя. Я никогда ее не отпущу.
Нику показалось, что кровь остановилась у него в жилах. Несмотря на жару, ему стало холодно. Он не успеет дотянуться до нее. Мужчина поднесет пламя свечи к ее платью.
– Нет, Мэтью, пожалуйста, не надо! – закричала Саманта.
Мэтью!»
Этот сумасшедший жив! Ник огляделся. Выхватил из-за пояса охотничий нож. Шагнул вперед. Пусть даже перед смертью, но он вырвет ее из рук этого безумца.
– Только смерть может нас разлучить, – закричал Мэтью. Он швырнул свечу на пол, навалился на Саманту, впился ртом в ее губы. Саманта задыхалась, пыталась отталкивать его. И потеряла сознание. Ник бросился на Мэтью, пытаясь вырвать ее у него из рук. Языки пламени ползли по кружевной юбке. Ник поднял нож и ударил Мэтью в спину. Он знал, что попал ему прямо в сердце.
Мэтью осел на пол, не выпуская из объятий Саманту. Ник с большим трудом разжал его оцепеневшие пальцы. Подхватил Саманту на руки, на бегу сорвал с кровати покрывало, набросил на нее, сбивая огонь. Снова накинул одеяло на голову и выбежал из хижины.
Огонь уже бушевал вовсю. Пламя рванулось им вслед, в дверной проем. Взлетело вверх над крышей. Шатаясь, Ник отходил от огня подальше. За спиной слышался ровный низкий гул, словно откуда-то шел ураган.
Ник опустился на колени под сосной, положил Саманту на землю. Сидел, отдыхая, втягивая в сожженные легкие прохладный смолистый воздух. Отбросив покрывало, снял лоскуты обгорелой ткани. Сбросил с себя остатки рубашки. Снова взял Саманту на руки, крепко прижал к себе, откинул со лба опаленные локоны.
– Котенок мой. Нежный, мягкий, ласковый. Слава Господу, я нашел тебя, – он не сдержался и зарыдал. Он вовсе не стеснялся сейчас своих слез. Они капали на ее щеки, выпачканные сажей. Он весь дрожал, понимая, что запоздай он совсем немного… Да, он потерял бы ее навсегда.
Огонь бушевал внутри хижины. Языки пламени вырывались сквозь щели в ветхой крыше, в окно, в дверной проем. Снопы ярких искр выстреливали в темноту. Загорелась, затрещала сосновая хвоя вокруг лачуги. Огненные змейки поползли по земле, приближаясь к сухому бурьяну, подкрадывались к соснам.
Бревна хижины раскалились, стали светиться, словно куски железа в горне. И вдруг крыша провалилась внутрь. Один огромный факел взметнулся в небо, хижина рухнула с оглушительным грохотом. Искры и головни полетели в разные стороны. И вдруг из этого огромного костра, послышался жуткий хриплый вопль:
– Са-а-ма-а-нта-а! – ветер подхватил его, понес, закружил над ними. Ник вздрогнул. Он убил Мэтью. Это он знал точно. Хорошо, что Саманта не слышит, как глупо и жестоко шутит ветер. Она пока еще без сознания.
Он поднялся и подошел туда, где паслись кони. Он заметил их, когда пробирался сюда. Положил Саманту на землю. Быстро оседлал лошадей. Наклонился, чтобы поднять Саманту, не удержался, поцеловал в щеку. Кожа была холодная, как лед, словно ее постоянно овевал холодный воздух.
– Са-а-ма-а-нта-а-а! – снова послышался жуткий тоскливый голос. Нику казалось, что волосы на голове поднимаются от ужаса. Он схватил жену, подбежал к чалому, вскарабкался, держа Саманту перед собой. Вторую лошадь повел в поводу. Он спешил покинуть это страшное место.
Ник погнал лошадей, не останавливаясь. Впервые ему стало жутко в горах. Он никогда не верил в духов, но другого объяснения не находил. Он подумал, что даже из могилы этот сумасшедший пытается предъявлять на Саманту права.
Возвратившись в лагерь, Ник развел костер. Осторожно снял остатки кружевного платья с Саманты и сжег их. Бережно вымыл жену, переодел в свою рубашку. Ноги у нее были в пятнах ожогов. Он надеялся, что ожоги быстро заживут. Его больше волновало ее душевное состояние. Она пришла в сознание. Но сидела молчаливая, неподвижная, оцепеневшая. Он чувствовал, что она боится чего-то, но не осознает, что же вокруг нее происходит.
Он завернул ее в одеяло. Больше у них ничего не осталось. Она лежала на постели из листьев и веток ивы. Костер освещал ее бледное лицо, отблески играли в огромных неподвижных глазах. Она смотрела на Ника.
– Все хорошо, котенок, – Ник медленно опустился перед ней на колени. В таком состоянии, в каком она находится сейчас, любое резкое и неосторожное движение может ее испугать. Он поднес к ее губам чашку кофе.
– Сделай глоток. Это тебе поможет, – он попытался влить немного кофе ей в рот. Она проглотила и вдруг оттолкнула чашку. Вздрогнула и пристально посмотрела на него. Она его узнала.
– Ник? – протянула дрожащую руку и дотронулась до его лица.
Он взял ее руку и поцеловал дрожащие пальцы.
– Это я, любовь моя.
– Мэтью сказал, что ты умер, – она заплакала.
– Я здесь, я жив. Просто был ранен, – тихо ответил он. – Выжил, чтобы спасти тебя. И никогда больше тебя не покину, – он наклонился и бережно взял ее на руки.
Она напряглась, пытаясь вырваться.
– Хижина. Мэтью. Мне страшно, страшно. Ник! – она стала со страхом озираться. – Где он? Он убьет нас.
Ник помолчал, задумавшись, потом тихо сказал:
– Он мертв. Он хотел убить тебя, Саманта. Я убил его.
– Он напоил меня настойкой опия, – она опустила голову и всхлипнула. – Потом зажег какой-то порошок. Я надышалась. Мне захотелось делать ужасные вещи.
– Это был опиум. Он знал, что тебя можно удержать, только одурманив, – Ник приподнял ее лицо за подбородок, заглянул в глаза. – Саманта, не имеет значения, что случилось, что он заставлял тебя делать. Ты – моя жена. Я люблю тебя и никогда не перестану любить, – он прижал ее к своей груди, стал гладить волосы. Он укачивал ее, успокаивал, словно ребенка.
Она расслабилась. Напряжение спало. Протяжно вздохнула и зарыдала, будто обиженное дитя.
– Плачь, любимая, плачь. Тебе станет легче. – Саманту трясло от рыданий. Слезы катились у нее по щекам. Она так долго сдерживалась. Ник смотрел на нее. К горлу подкатил горячий соленый ком. Он попытался проглотить его, но вместо этого, неожиданно заплакал сам. Ему трудно было представить, что она пережила за эти два дня.
Постепенно она выплакалась, затихла. Он поднял ее голову, поцеловал в мокрые веки. Длинные ресницы слиплись от слез.
– Ну, все хорошо? – спросил он. Она кивнула, посмотрела ему в глаза.
– Ник, – робко начала она. – Он не… Я не… – Он притянул ее голову к своей груди, ему было больно.
– Успокойся. Это не имеет никакого значения.
– Нет! Ты не понимаешь, – она отшатнулась от него. – Со мной все в порядке. Ты вовремя появился.
