— Но потом он меня вернул, — соврала я, разглядывая большую белую курицу. — Я его убедила.

— Тогда он солгал мне?

— Наверное, — я пожала плечами. — Знаешь, он не считает некромантов людьми, с которыми можно вести себя по-джентльменски.

Опять я его уколола; уголки его тонких, некрасивых губ дрогнули.

— Ладно… Как ты добыла Швею?

— Мне дал её Ланс. Воин. Ну, в общем, он теперь река. Мы с ним были знакомы. — Я покусала губы. — Он дал мне меч. Вот и всё.

— И всё?

Максимилиан осторожно взял меня за запястье. Перевернул руку ладонью вверх. М-да; мне следовало взять посох и быстренько вылечить это безобразие. Но не было сил.

— Откуда это у тебя?

— Меч… натирает руки.

— А что ты делала этим мечом?

«Шила».

— Макс, я устала как собака. Времени осталось — ровно сутки, до завтрашнего рассвета… Можно, ты не будешь морочить мне голову?

Он выпустил мою руку. Я потупилась под его взглядом. Надо было срочно придумать что-то, чтобы увести разговор в сторону.

— Кстати, о чём ты беседовал с принцем-деспотом?

— Ни о чём. Я пришёл проверить, хорошо ли его заперли и приковали.

— Он очень нагло смотрел.

— Он всегда так смотрит. Даже если ты ему нож приставишь к горлу, он будет глядеть на тебя так, будто решает твою судьбу: повесить или сварить в котле…

Максимилиан говорил, склонив голову к плечу, глядя на меня испытующе. Или мне казалось? В ушах звенело всё сильнее: то ли усталость брала своё, то ли изнанка так меня измотала. И некому было протянуть ладонь над головой и сказать: «Оживи»…

— Тебе надо отдохнуть? — Некромант не то спрашивал, не то утверждал. — Может быть, зайдём в твой мир… на пару часиков?

Казалось, если сейчас не присяду куда-нибудь — повалюсь мешком. Мне обязательно надо было отдохнуть, вот только Швея…

Я боялась, что если утащить меч в мой мир — нитка, вдетая в игольное ушко, выскользнет или порвётся.

Грохотал гром, теперь уже совсем близко. Налетал ветер, тревожа липы. Я снова оказалась в чужом дворе, и тётушка, спрашивавшая о моём самочувствии, не успела ещё отойти. Надо ли говорить, что она уставилась на меня, как на беглую игуану? Дважды на её глазах я уходила в другой мир и возвращалась, со стороны это выглядело, наверное, как припадок странной болезни. К тому же начиналась редкостная, немыслимая по силе гроза.

— Эля! — звала соседку тётушка у подъезда, обе собачки жались к её ногам. — Идём! Кузя боится! Мне ещё окна закрыть!

Я заставила себя улыбнуться:

— Всё в порядке, я здорова. Я иду домой…

Рухнул дождь — как будто кто-то зло швырнул на землю пригоршню мокрых горошин. Шарики запрыгали в пыли, разбиваясь, разливаясь кляксами.

— У тебя есть зонтик? — спросила тётушка всё ещё потрясённо. Как будто от такой грозы можно прикрыться зонтиком.

— Есть!

В руках у меня был только посох. Не знаю, что подумала эта женщина, но дождь уже молотил вовсю, соседка звала, собачки подвывали. И она, в последний раз глянув на меня, поспешила к подъезду — соседнему с подъездом алхимика.

Я попятилась в кусты у гаражей. Дождь молотил по жестяной крыше, а козырёк был такой маленький, что укрыться под ним мог только лист фанеры. Некромант уже успел промокнуть — его белые волосы слиплись.

— Куда теперь?

Вода текла мне за шиворот. Во дворе не осталось ни единого человека — по всему дому закрывались окна, кто-то срывал с верёвок вывешенное на балконе бельё. Где-то звонко хлопнула рама, и посыпались осколки стекла. Гром грохотал, почти не переставая, молнии казались белыми венами чёрных туч.

— В подъезд! — крикнула я. — В подъезд, а куда ещё?!

Разбрызгивая лужи, мы побежали через двор. Прямо перед нами кодовый замок открыл какой-то парень, покосился без интереса и побежал по лестнице на второй этаж, на ходу отряхивая совершенно мокрый зонтик. Дверь подъезда захлопнулась. Мы оказались в полумраке; ветер выл в оконных щелях на лестничных площадках.

— Хорошо отдохнули, — пробормотал Максимилиан.

У меня болели ноги и руки. Всё тело ломило после работы со Швеёй; привалившись спиной к стене, я сползла вниз и очутилась сидящей на корточках.

— Ленка, — сказал некромант, усевшись рядом. — А ведь ты мне не веришь.

— Верю, — промямлила я. Очень хотелось пить. Хотелось лечь, вытянуться и закрыть глаза.

— Тогда почему ты спрятала Швею, чтобы я не видел? Ещё, наверное, и заклинание поставила — стеречь…

Он был прав. Перед тем как переметнуться в свой мир, я спрятала меч в стенной нише, самой заброшенной и тёмной, которую смогла впопыхах отыскать. Мне хотелось отдать меч на сохранение Лансу, но на путь до реки уже не было ни времени, ни сил.

— Я ничего от тебя не прятала, — сказала я твёрдо. — Просто… Зачем тебе этот меч? Некромант не может им владеть, ты же знаешь.

— Некромант, — произнёс Максимилиан, будто пробуя слово на вкус. — Тебе никогда не было стыдно, что ты со мной водишься?

В его голосе промелькнуло что-то… странное. Я была слишком измотана, чтобы пытаться понять. Мысли путались, и трескались губы.

— Макс, давай выйдем… Ты поймаешь машину, как раньше… Поедем ко мне домой, родители на работе… Перекусим и ляжем спать. Времени у нас полно… Пока мы здесь, Саранча стоит, и время стоит…

Я бормотала, а глаза мои слипались. Снаружи колотил дождь по жестяным оконным козырькам. Если я засну здесь, на бетонном полу, и меня обнаружит кто-то из жильцов… Вот смеху-то будет. А ведь могут и милицию вызвать: «У нас в подъезде подросток-наркоман! Что? Не наркоман? А почему спит среди бела дня на лестничной площадке под почтовыми ящиками?!»

— Скажи, Лена: а ты мне верила хоть когда-нибудь?

Я села ровнее.

— Верила… то есть… Зачем ты вообще задаёшь эти дурацкие вопросы?

— Дурацкие? — Он усмехнулся. — Да. Ты права.

— Маг дороги!

Я резко подняла голову. Этажом выше на лестнице стоял бывший алхимик, а ныне писатель Царьков Алексей Викторович. На нём был всё тот же трикотажный спортивный костюм, и даже вода на штанинах — из разбитой вазы — не успела до конца высохнуть.