Фонарь догорел и погас. Из полосатой будки выбрался заспанный стражник – и с удивлением уставился на бродягу, беседующего посреди площади с приличного вида господином. Здесь и там с треском распахивались ставни, звонко кричала молочница, площадь оживала, заполняясь разнообразным людом, сладко зевающим в ожидании – ворота вот-вот должны были открыться.

Декан сокрушенно покачал головой:

– Солль, вы не понимаете… Не понимаете, с кем тогда столкнула вас судьба. Заклятие, наложенное Скитальцем, может снять только Скиталец.

Запирающий ворота замок все так же торжественно пополз вниз; народ у створок заволновался. Загрохотала в кольцах стальная цепь; стражники – новая, только что прибывшая смена – взялись поудобнее, ворота издали величественный скрип и плавно, почти грациозно принялись открываться.

– Что же теперь делать? – шепотом спросил Эгерт. – Искать его… Скитальца? Кто он? Где его найти?

Верхушки крыш окунулись в солнце – заиграли желтые и белые блики на жестяных и медных флюгерах.

– Кто он – никто не знает толком, – чуть усмехнувшись, проронил декан. – Что до поисков… Отчего вы так уверены, что он… станет с вами разговаривать?

Эгерт вскинул голову:

– Но это же… Он поступил со мной так… Он сделал со мной… И не станет разговаривать?! – Солля трясло, он был почти что в ярости. – Из-за студента… Да, я убил! Но была дуэль… И со Скитальцем тоже была дуэль – пусть убил бы меня! Я стоял перед ним беззащитный… Смерть за смерть… Но то, что он сделал – хуже смерти, и теперь я… завидую студенту! Он умер с оружием в руках, уважая себя… И будучи… любимым…

Солль осекся. Ему показалось, что по лицу декана пробежала мгновенная тень. На дне прищуренных глаз загорелись холодные огоньки, и под этим взглядом короткий Эгертов запал угас так же нежданно, как и вспыхнул.

– Я должен найти… Скитальца, – сказал Солль глухо. – Я отправлюсь… Найду его или… Или, может быть, погибну в дороге…

В последних словах прозвучала надежда, но декан с усмешкой покачал головой:

– Все может быть, сказала рыбка сковородке…

Затем он повернулся и шагнул прочь – Эгерт беспомощно смотрел ему в спину.

Знаменуя новый день, у ворот тонко запела труба. Город распахнул свой кованный сталью зев, чтобы на мощеные улицы опустилась пыль дорог, чтобы любой домосед мог отправиться в странствия…

Уходящий декан вдруг остановился. Обернулся через плечо, потер висок, будто не находя слов. Улыбнулся собственной неловкости; Эгерт смотрел на него широко раскрытыми глазами.

Декан неторопливо, в задумчивости вернулся.

– В любом случае, искать Скитальца вовсе не нужно, – он кашлянул и вроде бы заколебался, потом произнес медленно, словно взвешивая каждое слово: – Каждый год, накануне Дня Премноголикования, он сам является в город.

Эгерт обомлел. Облизнул сухие губы; спросил шепотом:

– И я… встречусь с ним?

– Необязательно, – усмехнулся декан. – Но… возможно.

Эгерт слышал, как бешено колотится его собственное сердце.

– День Премного… Премноголикования… Когда?

– Осенью.

Солль почувствовал, как сердце стукнуло еще раз – и замерло.

– Так долго… – прошептал он, чуть не плача. – Так долго…

Декан в задумчивости снова потер висок, потом шевельнул уголком рта и, будто приняв решение, взял Эгерта за локоть:

– Вот что, Солль… Я предоставлю вам место вольного слушателя в университете, но кров и стол вы получите, как полноправный студент. До предполагаемой встречи с вашим другом Скитальцем остается полгода – хорошо бы потратить это время с умом… Так, чтобы в конце концов он захотел-таки выслушать вас… Я ничего не обещаю, но просто хочу помочь вам, понимаете?

Эгерт молчал – предложение декана обрушилось на него и несколько оглушило. По дну его сознания прошел образ бледной женщины в окне.

– И уж конечно, – добавил декан, видя его растерянность, – конечно, в университете никто и ничто не будет вам угрожать… Слышите, Эгерт?

В раскрытые ворота вереницей въезжали повозки – окрестные крестьяне вертели головами, отбиваясь попутно от нахальных мальчишек, чьи глаза безошибочно видели, а руки хватали с телег все, что плохо лежит. Эгерт вспомнил вчерашнее приключение – и помрачнел.

– Что ж вы так долго раздумываете? – мягко удивился декан.

– А? – вздрогнул Эгерт. – А разве я… Я же сказал, что согла… Я согласен.

Две кровати с высокими спинками да старый столик под узким окошком – вот и все, что могла вместить сырая комнатка с низким сводчатым потолком. Окошко глядело во внутренний двор университета – сейчас там было пусто, только неутомимая старушка, являвшаяся с уборкой дважды в неделю, расхаживала взад- вперед то с тряпкой, то с метлой.