Происходящее вокруг, казалось, совсем не интересовало его – а ведь судя по всему, он вовсе не был бывалым горожанином, скорее наоборот – изрядно пообносившийся на деревенских дорогах бродяга. Один вид красно-белого патруля со шпагами и шпорами заставил его шарахнуться так, что продавец печеных яблок едва не оказался опрокинутым на землю. Послышались крики и ругань; странный бродяга снова шарахнулся – в противоположную сторону.
Как ни сложен, изломан и извилист оказался путь наблюдаемого Торией человека – но целью его был, похоже, университет. Медленно, но неуклонно незнакомец подходил все ближе и ближе; она сумела, наконец, разглядеть его лицо.
Тяжело, сильно ударило сердце, приостановилось было – и снова забилось, глухо, будто обернутый в тряпку молот по деревянной наковальне. Тория еще не успела понять, в чем дело – а теплый день уже отдавал тянущим, промозглым холодом.
Лицо странного человека было знакомо ей – во всяком случае, так показалось в первую секунду. Уже в следующее мгновение, привычно закусив рубец на нижней губе, она мысленно сказала себе: не он.
Не он; у ТОГО не было никакого шрама на щеке, а главное – глаза ТОГО никогда не вместили бы такой тоски и затравленности. Не он: ЭТОТ грязный, неухоженный, истощенный, в то время как ТОТ лоснился довольством и достатком, прямо лопался от сознания собственной красоты и неотразимости, и был-таки красив – Тория с отвращением скривила губы – да, красив, в то время как ЭТОТ…
Бродяга подошел совсем близко, весенний ветер трепал его спутанные светлые волосы. Нерешительно, напряженно стоял он перед зданием университета, будто не решаясь приблизиться к двери.
Не он, сказала себе Тория. Не он, повторила ожесточеннее, но сердце билось все так же ускоренно и глухо. Исхудавшее, болезненное лицо с ужасным шрамом во всю щеку, неуверенность в каждом движении, грязные лохмотья…
Тория подалась вперед, глядя на незнакомца – пристально, будто желая разъять его одним только взглядом. И незнакомец почувствовал этот взгляд. Он вздрогнул и поднял голову.
Стоящий под окном был Эгерт Солль – в мгновение ока у Тории не осталось никаких сомнений. Пальцы ее сами собой вцепились в подоконник, загоняя под ногти занозы и не чувствуя боли; тот, кто стоял внизу, мертвенно побледнел под слоем пыли и загара.
Казалось, ничего более ужасного не могло явиться его глазам – вид молодой девушки в высоком окне заставил его задрожать так, будто прямо перед ним разверзлась пропасть и оттуда, истекая желчью, высунула рыло праматерь всех чудовищ. На несколько секунд замерев, будто пригвожденный к месту, он вдруг повернулся и бросился прочь – в толпе закричали потревоженные цветочницы. Миг – и его уже не было на площади, которая все так же празднично вертелась каруселью…
Тория долго стояла у окна, бездумно сунув в рот оцарапанный палец. Потом, позабыв о груженной книгами тележке, повернулась и медленно вышла прочь из библиотеки.
Эгерт вошел в город на рассвете, едва поднялись городские ворота. Защитные ритуалы, придуманные им в изобилии, кое-как помогали справляться со страхом – крепко сжав в кулаке уцелевшую пуговицу рубашки, он намечал себе путь заранее, двигался от вехи к вехе, от маяка к маяку; путь его при этом значительно удлинялся, но зато в душе укреплялась надежда, что таким образом удастся избежать опасности.
Каваррен, огромный блестящий Каваррен оказался на поверку просто крошечным и тихим провинциальным городишком – Эгерт понял это, блуждая теперь шумными, тесными от людей и повозок улицами. От обилия народу у Солля, долгое время жившего в уединении, начала кружиться голова; то и дело приходилось прислоняться к стене или столбу и отдыхать, зажмурив воспаленные глаза.
Отшельник проводил его наилучшим образом, дав в дорогу сыра и лепешек. Путь в город оказался долгим, полным тревоги и страха; лепешки кончились позавчера, и Эгерта мутило еще и от голода.
Целью мучительных странствий был университет: Соллю сказали, что там он сможет встретиться с настоящим большим магом. К несчастью, имени его или звания Эгерту так и не удалось узнать. Сердобольные прохожие, которым Солль решался задать вопрос, в один голос отправляли его на главную площадь – там, дескать, и университет, и еще много всяких диковин, страннику будет интересно… Сжимая пуговицу и двигаясь от вехи к вехе, Эгерт шел дальше.
Главная площадь показалась ему кипящим котлом; изо всех сил борясь с головокружением, Эгерт пробирался сквозь толпу, и в глаза ему лезли отдельные, оторванные от прочего детали: огромный, перепачканный кремом рот… оброненная подкова… выпученный глаз лошади… чахлый кустик травы в щели между булыжниками… Потом он едва не налетел на круглую черную тумбу, поднял голову – и к ужасу своему обнаружил, что стоит под миниатюрной виселицей, и казненная кукла равнодушно глядит на него стеклянными глазами.
Отшатнувшись, он едва не столкнулся с человеком в сером плаще – тот удивленно обернулся, но лица, скрытого капюшоном, Эгерт так и не смог разглядеть. Снова дорога сквозь толпу; на этот раз извилистый путь от вехи к вехе вывел Эгерта на патруль – пятеро вооруженных, в красно-белом одеянии, хмурых и грозных людей только и ждали, какого бы бродягу схватить. Солль, перед глазами которого моментально возникли тюрьма, кнут и каторга, метнулся прочь.
Пятеро или шестеро мужчин в серых плащах с капюшонами стояли кружком, о чем-то беседуя; Солль успел заметить, что толпа расступается вокруг, подобно бурлящей реке, огибающей скалистый остров. Лица плащеносцев терялись в тени капюшонов, и это придавало серым фигурам несколько зловещий вид; Эгерт испугался даже сильнее, нежели при виде патруля, и постарался обойти беседующую группку десятой дорогой.
Вот, наконец, и здание университета. Эгерт остановился, переводя дыхание; у входа в храм науки застыли в величественных позах железная змея и деревянная обезьяна. Эгерт удивился – он не знал, что сии изваяния символизируют мудрость и стремление к познанию.
Надо было просто подняться по ступенькам и взяться за медную, отполированную до блеска ручку двери – но Солль стоял, не в силах сделать и шага. Здание подавляло его своим величием; там, за дверью, скрывалась тайна, там поджидал Эгерта «большой колдун», великий маг, и кто знает, что сулит несчастному бродяге предстоящая встреча… Мелькнула в голове слышанная когда-то фраза о том, что всех студентов оскопляют во славу науки; обомлевшему Соллю показалось, что железная змея смотрит пронзительно и зло, а обезьяна издевательски скалится.
Залитый липким потом, Эгерт все еще топтался на месте, когда новое, тревожащее чувство заставило его вздрогнуть и поднять голову.
