Она послушно подняла к небу воспаленные глаза в окружении слипшихся длинных ресниц.

– Ты помнишь, что я обещал с тобой сделать, если ты еще раз мне скажешь «не могу»?

Она испуганно вгляделась ему в лицо:

– Развияр… Пожалей меня.

– Нет.

Лукс нахмурился.

– Чего ты хочешь? – прерывающимся голосом спросила Яска.

– Я видел мага, который страшным ливнем почти смыл со скалы огромный замок… Лукс тоже его видел.

Яска молчала.

– Маги умеют повелевать тучами. Я хочу, чтобы ты устроила грозу.

– Я не…

Она закусила губу.

– Подумай об этом, – мягко сказал Развияр.

Девчонка в одной короткой рубашке выбежала из дома по своим делам; охнула, отшатнулась, прижалась в земляной стенке. Хутор прятался от человеческих глаз, крыши стелились почти вровень с землей и были укрыты дерном. Хутор пережил много бед, но, видимо, еще не все на своем веку. Не все.

Развияр прошел мимо вжавшейся в стену девчонки вниз, в землянку. Без стука распахнул дверь. Женщина, склонившаяся над рукодельем, испуганно подняла голову. Вскочила:

– Господа… Мы ждали… Отец! Стража…

Развияр откинул металлическую сетку, прикрывающую лицо. Вошла Яска со шлемом под мышкой и Лукс в серебристо-черной кольчуге, по цвету очень подходящей к полосатой шерсти зверуиньей спины. Женщина потеряла дар речи и опустилась на стул, будто у нее подкосились ноги.

Скрипнула плетеная дверь, ведущая в соседнюю комнату. Торопливо вошел мужчина, еще совсем не старый, но приземистый и сгорбленный, как человек, проведший всю жизнь под низким потолком. Увидев незваных гостей, обмер.

– Так кого вы ждали? – Развияр смотрел на женщину.

– Патруль, – с трудом проговорил мужчина. – Мы видели… видели, как они пролетели к заставе.

– Обрадовались?

– Патрулю не радуются, – сказал мужчина, выталкивая каждое слово.

– Когда как, – Лукс ухмыльнулся. – Хотели отделаться? Ждали, что нас пришлепнут наконец-то?

Сидящая женщина боялась пошевелиться. На станке перед ней лежала тонкая ткань, вся в кружевных узорах; на подставках горели, освещая комнату и рукоделье, две прозрачные чашки со светлячками.

– Мы не звали стражников, – не обращая внимания на Лукса, мужчина смотрел Развияру в глаза. – Теперь вы уйдете, а нас убьют за пособничество, – его голос дрогнул, – сожгут хутор…

– Не вы первые, не вы последние, – Яска вдруг подняла голову. – Сожгли мой дом и дом Развияра. Почему ваш должен уцелеть?

Лукс положил ей руку на плечо. Яска откинулась назад, привалилась затылком к стене, зажмурилась.

У рукодельницы задрожали губы.

– Может быть, сожгут, – мягко сказал Развияр. – А может быть, и нет. Может быть, мы уйдем, а может быть, останемся. Одно могу сказать точно: мы наградим тех, кто к нам добр, и накажем всех остальных.

Он остановился возле рукодельницы. Та сгорбилась сильнее.

– Акка, ты славно поработала. Мне нравится этот узор.

– Спасибо, – в отчаянии прошептала женщина. – Послушай…

Он взял ее за подбородок. Запрокинул лицо, заставив смотреть себе в глаза. Она часто задышала:

– Ты… погубишь всех. За что? Разве мы не были… к тебе… гостеприимны?!

– Гостеприимны? Ты – нет. Пока еще нет. Но у тебя есть шанс.

Яска чуть повернула голову. Посмотрела на Развияра; перевела взгляд на Лукса. Ее плечи поднялись и опали.

– Мы пропали, – обреченно пробормотал мужчина.

– Какая ты красивая, Акка, – сказал Развияр, глядя в отчаянные глаза рукодельницы. – Я хочу, чтобы сегодня вечером ты надела вот это кружево.

Яска сузила глаза. Отвернулась.

– Ты можешь держать в страхе наш хутор, – сказал мужчина, глядя прямо перед собой. – Ты можешь однажды перебить патрульных. Но что… что ты сделаешь, если прилетит звено?

– Звено? – Развияр наконец-то выпустил подбородок рукодельницы. – Конечно, прилетит. Но я не сказал вам всего: в лесу появились гекса. На Желтой Проплешине, так сказали стражники.

Мужчина молча взялся за голову.

– Гекса съедят нас, а потом их перестреляют сверху, – трясущимся голосом проговорила женщина. – Со всех сторон смерть. А дети… Дома… Хутор…

– Смерть повсюду, – небрежно сказал Развияр. – Ты могла умереть уже сто раз: в младенчестве от простуды, в детстве от голода, утонуть, разбить голову, заболеть, повеситься. Но ты до сих пор жива. По- моему, это повод для радости.

В двери замерла девчонка в короткой рубашке. Смотрела на него круглыми голубыми глазами.

Хозяин был прав: они держали в страхе весь хутор. Уходили, возвращались, пережидая облавы с воздуха. Взимали дань в виде одежды, еды, оружия и припасов. Ночевали в доме Акки, вдовы, и ее отца: это был лучший дом во всем хуторе. Никто не смел перечить Развияру: он легко взял власть над этими людьми. Он мог бы стать бароном на этом маленьком хуторе, если бы захотел.

И если бы их не преследовали, не искали, не высматривали. Если бы не приходилось тратить время и силы на маскировку, прикрытие, маневр. Имперские патрули никак не желали упускать след мятежного мага; весь Пузатый Бор, все городишки и села были прочесаны будто частым гребнем, и только до зарывшегося в землю хутора под самым лесом до сих пор не дошла очередь.

Пока.

Нападение на патруль было невиданной дерзостью. Развияр знал: только в нападении можно уцелеть. Прячась, скрываясь, обороняясь – всего лишь оттянешь неминуемый конец.

В дерзости – спасение.

– Я сделал все точно. Все по чертежу. Но у меня ведь нет опыта, я никогда прежде за такое не брался…

– Спасибо, мастер, – сказал Развияр. – Давай-ка примерим.

Большое седло из кожи печорки легло на спину Лукса. Затянулись ремни под белым мягким брюхом. Развияр подтянул стремена, нарочно стараясь не спешить. Тугие полоски кожи, круглые железные пряжки не поддавались без усилия.

– Как? – спросил у зверуина.

– Пока не знаю, – тот повернулся направо и налево, будто желая внимательнее рассмотреть свой хвост. – Сядь, тогда будет ясно.

Они вышли из кожевенной мастерской; ремесленник поспешил за ними. На улочке хутора – тропинке среди поросших травой крыш – Развияр уселся в седло. Второй раз в жизни сел в настоящее седло на спине Лукса.

– Сюда можно привешивать багаж, – сказал кожевник. – Вот колечки. Если понадобится, оружие…

– Понадобится, – кивнул Развияр. – Лукс, как?

– Жестковато. Будет тереть. Во-первых, надо подседельник.

Развияр обернулся к кожевнику.

– Вы ничего не говорили о подседельнике, – пробормотал тот, бледнея.

– Во-вторых, – продолжал Лукс, – надо вот здесь изменить форму… Ну-ка, сними, я покажу.

– Много менять?

– Порядочно.

– Мастер, – улыбаясь, сказал Развияр кожевнику. – К завтрашнему утру вся работа должна быть