думали? Списывали на бред?
Влад вспоминал рыжую шубу, холодные оценивающие глаза – и эту улыбку. Улыбку, после которой, в общем-то, уже все было ясно, не стоило уродоваться, вертясь вокруг дома на лыжах по липкому снегу…
– Нет! – Влад ударил кулаком по столу, так что Гран-Грэм свалился с крышки компьютера, а рука на минуту отнялась. – Не может быть… Откуда?! Значит…
Ничего не значит. Хотя многое объясняет. Все, что делала эта женщина – было грамотной кампанией по
Чего добивалась, то в конце концов и случилось.
Влад рассмеялся. Он хохотал и ржал, ему было даже весело, он хотел бы видеть лицо Анжелы в ту минуту, когда она
Задребезжал дверной звонок. Все еще похрюкивая от смеха, Влад пошел открывать.
Удар! Прекрасная женщина на пороге. Одновременно протянутые руки, соприкоснувшиеся ладони. Теплый весенний ливень, солнечный луч на щеке, мгновенно исчезающая боль, спокойствие и радость – вот, оказывается, как это выглядит изнутри. Вот что испытывала Иза, встречаясь с ним после нескольких дней разлуки.
Женщина отшатнулась. Сперва в ее глазах мелькнуло умиротворение, разгладились болезненные морщины на лбу; потом она долго смотрела на Влада – как будто он был истлевшим мертвецом, только что выбравшемся из-под ее кровати.
– Войди, – сказал он сухо.
Теперь, когда эйфория схлынула, он видел перед собой не фею-избавительницу. Он видел озабоченную бледную стерву.
– Что ты еще забыла? Тапочки? Носовой платок?
Она смотрела.
– Ну, не стесняйся. Лифчик? Пуговку? Поищи, что ты забыла, мой дом в твоем распоряжении, давай, ищи…
Она молчала.
– Удивительное дело, – сказал Влад сам себе. – Невероятно. Уникальное совпадение, невозможный случай… Почему же мне так хочется плюнуть тебе в лицо, коллега?
– Мы видимся в последний раз, – сказала она тихо. – Сейчас я уеду, а ты останешься. Будешь искать меня, будешь ныть, блевать, орать от боли… Будешь биться лбом о стенку, звать меня…
Он усмехнулся:
– Ты так хорошо знаешь, что бывает с теми, кого ты оставила? Ты уже промышляла этим? Ты привязывала к себе людей – специально? Мужчин? Богатых? Правда?
– Ты будешь корчиться, извиваться, тебе будет казаться, что твое тело рвут на части, что тебя заживо едят черви…
– Ты тоже, – сказал он без улыбки. – Все это ждет и тебя.
– А я выдержу, – сказала она сквозь зубы.
– Тем лучше, – он встал, приглашающе повел рукой к двери. – Прощай. Скатертью дорога.
– Это я писал письма, – сказал Влад. – Апрель – это я.
– Я догадалась, – сказала Анна после небольшой паузы.
– Я знал, что ты догадалась.
К тому дню был сдан последний экзамен. К тому дню Влад уже получил свой «свободный диплом», а Анна – он знал – нашла работу в родном городе, в какой-то газете, и на нее даже прислали именную заявку.
Уже известен был день свадьбы Анны и Славика.
Уже многое было известно.
Через шесть часов после полудня небо обрело золотисто-фиолетовый оттенок. Откуда-то доносились голоса, музыка, попискивали ласточки.
– А я давно догадалась, – повторила Анна шепотом.
– А я давно знал, что ты догадалась.
Кто-то окликнул Анну, но она не оглянулась.
– Ты ведь не думаешь, что я сумасшедший, – сказал Влад.
– Нет, – медленно отозвалась Анна. И спросила после паузы: – Ты… неизлечимо болен?
– Наверное, да, – сказал Влад.
– То есть как это – в любом направлении? – спросила женщина в окошке кассы. – Конкретно – на какой вам рейс?
Влад с трудом поднял голову. Подступающая тоска была как вечер – сперва беспокойные минуты после заката, потом сумерки, потом медленно наваливающаяся темень; сейчас Влад вступал в сумерки. Любое движение давалось «через не могу», через сопротивление, через глухую боль.
