Она опускает глаза, отвечая ему. Теперь это не только ее собственный запах, но и запах другого человека. Если он хочет, она не будет пользоваться завтра духами и придет только с запахом другого мужчины. Он не говорит, хочет ли он этого.
Однажды ночью он спрашивает ее, почему она подошла к его столику в кафе на берегу моря. Почему она приняла контракт бессонных ночей.
Она медлит, потом говорит:
— Потому что, когда вы вошли в кафе в том состоянии, в каком вы тогда были, с этой немой болью, помните, вы хотели умереть, я тоже захотела умереть, как вы. Я захотела умереть вместе с вами. Я сказала себе: я должна лечь рядом с ним и ждать смерти. Наверно, вы догадываетесь, что воспитание, которое мне дали, должно было меня заставить принять вас за мошенника и бояться вас, но вы плакали, я видела только это, и я осталась. Кто вы на самом деле, я поняла только утром возле шоссе, когда вы сказали, что хотите платить мне деньги. Вы были одеты как клоун, а вокруг глаз у вас была темно-синяя краска. Тогда я поняла, что я не ошиблась, что я полюбила вас потому, что вопреки всему, чему меня учили, вы не были ни мошенником, ни убийцей — вы просто выпали из жизни.
Ему показалось, что она улыбается, сдерживая слезы, что она вновь где-то далеко отсюда и во взгляде у нее снова появилось притворство. Ему страшно.
Она говорит:
— На самом деле я не знаю вас. Никто не может знать вас, поставить себя на ваше место, вы не занимаете никакого места, вы не знаете, где найти себе место. Поэтому я люблю вас, и поэтому вы навсегда и для всех потеряны.
Она закрывает глаза. Она продолжает:
— В этом доме на берегу моря вы пропали, как пропадает народ без потомства. В кафе я видела, что вы хотите быть именно таким, я осталась с вами, отдавая вам свою молодость, словно этот потерянный народ был и моим тоже.
Она ненадолго замолкает, смотрит на него, потом говорит, что с первых часов их знакомства уже знала, что начинает любить его, так же как знают, что начинают умирать.
Он спрашивает ее, привыкла ли она к смерти.
Она говорит, что, наверное, привыкла, к этому привыкаешь легче всего.
Потом, в конце ночи, было уже слишком поздно отказываться. Всегда было слишком поздно вас не любить. Деньги, думали вы, должны были стать залогом смерти, и поэтому вы заплатили мне, чтобы я не любила вас. А я за всеми этими уловками видела только то, что вы еще слишком молоды, ваши истории с деньгами были никому не нужны.
Он хочет, чтобы она рассказала ему о мужчине из города.
Она говорит, что они встречаются во второй половине дня в номере отеля, который он снял, чтобы они могли быть вместе хотя бы в течение дня. Они остаются в номере до условленного часа. Иногда он не приходит, и тогда она засыпает, поэтому она и опаздывает. Обычно он будит ее, но, если он не приходит, она не просыпается. Иногда, выходя отсюда, она сразу идет в отель и остается там до следующего вечера.
Она ушла с поста преподавателя. Он начинает кричать на нее. Идиотка, сумасшедшая, говорит он. Я вовсе не собираюсь содержать вас, не рассчитывайте на это. Она смеется, и он, глядя на нее, тоже начинает смеяться.
Он лежит рядом с ней. Она закрыла лицо черным платком. Она ласкает руками его глаза, губы, лоб. Вслепую, прикасаясь к его коже, она ищет другое лицо. Она говорит, что эта любовь ужасна, как переход через пустыню. Она вскрикивает.
Она отдергивает руки от его лица, словно обжегшись, отворачивается от него, бросается к стене. И кричит.
Она заходится от плача. Внезапно она понимает, что теряет смысл всей своей жизни.
Это неожиданно, как смерть.
Она зовет кого-то очень низким глухим голосом, зовет, как будто этот человек совсем рядом, как звала бы мертвого, поверх всех морей, материков, она зовет этого единственного человека, произнося слово с восточной плачущей гласной, которое звучало когда-то в отеле «Рош» в конце летнего дня.
Она плачет, как если бы осталась одна, как будто рядом с ней никого не было, она оплакивает историю, которая так и не началась.
Тот человек вновь стал мужчиной из этой комнаты. Он один. Когда она начала кричать, он не смотрел на нее, он поднялся, чтобы уйти, сбежать отсюда. А потом он услышал это имя. Тогда он медленно вернулся к ней. Он сказал:
— Это странно, я пытаюсь представить себя на вашем месте, мне кажется возможным вновь вернуться в то место, в то самое время… но я знаю, что это не так.
Его слова ничего не меняют. Она лежит, отвернувшись от него, у стены, она просит его уйти. Пусть он уйдет в другую часть дома, оставит ее одну.
Она остается в его комнате весь следующий день.
Когда он возвращается, она стоит в дверях, одетая в белое.
Она улыбается и говорит ему:
— Все это ужасно.
Он спрашивает, что именно. Она говорит:
— Наша с вами история.
Он спрашивает ее, что случилось. Она говорит, что, лаская его лицо, не отдавая себе в этом отчета, она искала лицо другого человека. Что она вдруг почувствовала под рукой это другое лицо.
Она говорит:
— Я не понимаю, как это случилось, это было как видение, поэтому я так испугалась.
Она говорит, что они похожи на героев какой-то книги и с концом этой книги они растворятся в городе и вновь будут разъединены.
Она говорит о случившемся с легкостью.
— Все это вполне могло бы произойти далеко отсюда, в другой стране, много лет назад, каким-нибудь слепящим летом, из тех, что заставляли вас плакать, испытывая смертельную тоску. Все это как будто было уже забыто и не являлось никогда даже во сне и вдруг внезапно вернулось с ошеломляющей силой первой любви.
Он говорит, что начинает забывать глаза молодого иностранца. Просыпаясь, иногда он даже сомневается, что эта история существовала. Как то лицо, которое она безотчетно искала, лицо молодого иностранца, таившее в себе некое другое лицо, лицо незнакомого еще человека. Он говорит, что лишенное глаз лицо, которое он все еще помнит, кажется ему теперь грубым, враждебным.
Она говорит, что, наверно, это его она хотела любить всю жизнь, ненастоящего любовника, мужчину, который не любит.
Он говорит:
— Значит, это был я даже до того, как вы обо мне узнали.
— Да, это как роли в театре. Это были вы еще до того, как я узнала, что вы существуете.
Ему становится немного страшно. Ему не нравится, что они говорят о подобных вещах. Они говорят о том, чего не знают. Она не соглашается:
— Вы ошибаетесь, возможно, это неправда. В некотором роде мы знаем все, как все остальные. Вспомните о смерти, как хорошо ее знаешь.
Он долгое время остается неподвижным в желтом свете люстры, в страшном звучании слов. Он просит ее подойти к нему. Она подходит, ложится рядом с ним, не касаясь его. Он спрашивает, было ли это
