неосторожно сразу же наводить справки о мушкетере.

В итоге этих размышлений д'Артаньян, ни о ком не спрашивая, спешился, оставил лошадей на попечение слуги, вошел в маленькую комнатку, предназначенную для посетителей, не желавших сидеть в общей зале, и потребовал у хозяина бутылку лучшего вина и возможно лучший завтрак, что еще более укрепило то уважение, которое трактирщик почувствовал к своему гостю с первого взгляда.

Итак, приказания д'Артаньяна были исполнены со сказочной быстротой.

Гвардейский полк набирался из лучших дворян королевства, и д'Артаньян, путешествовавший в сопровождении слуги и с четверкой великолепных лошадей, неминуемо должен был, несмотря на простоту мундира, произвести здесь сильное впечатление. Хозяин пожелал прислуживать ему сам: видя это, д'Артаньян велел принести два стакана, и завязал разговор.

— Ну-с, любезный хозяин, — начал он, наливая оба стакана, — я спросил у вас лучшего вина, и если вы меня обманули, то, честное слово, накажете этим самого себя, так как я терпеть не могу пить один и вы будете пить вместе со мной! Итак, берите стакан, и выпьем. За что же нам выпить, чтобы никто не был обижен? Давайте выпьем за процветание вашего заведения.

— Много чести, ваша милость, — сказал хозяин. — Покорнейше благодарю за доброе пожелание.

— Но только не заблуждайтесь на этот счет, — возразил д'Артаньян, — в моем тосте кроется, пожалуй, больше себялюбия, чем вы думаете. Хорошо принимают лишь в тех гостиницах, которые процветают; а в тех, которые хиреют, царит полный беспорядок и путешественник становится жертвой стесненных обстоятельств своего хозяина. Я же много путешествую, и притом главным образом по этой дороге, а потому хочу, чтобы все трактирщики преуспевали.

— То-то мне кажется, сударь, что я уже не в первый раз имею честь вас видеть, — сказал хозяин.

— Еще бы! Я чуть не десять раз проезжал Шантильи и из этих десяти раз, по крайней мере, три или четыре раза останавливался у вас. Постойте… да, я был здесь всего дней десять или двенадцать тому назад. Я провожал своих приятелей, мушкетеров, и, если хотите, могу напомнить вам, что один из них повздорил с каким-то незнакомцем, с человеком, который задел его первый.

— Да, да, это правда! — сказал хозяин. — Я отлично помню эту историю.

Так ваша милость говорит о господине Портосе, не так ли?

— Да, именно так зовут моего спутника. Господи помилуй! Уж не случилось ли с ним какого-нибудь несчастья, любезный хозяин?

— Но ведь вы, ваша милость, должны были и сами заметить, что он не мог продолжать путь.

— Это правда, он обещал догнать нас, но мы так его и не видали.

— Он оказал нам честь остаться здесь.

— Как! Остаться здесь?

— Да, сударь, в этой гостинице. И, по правде сказать, мы очень обеспокоены.

— Чем же?

— Некоторыми его издержками.

— О чем же тут беспокоиться! Он заплатит все, что задолжал.

— О сударь, вы поистине проливаете бальзам на мои раны! Мы оказали ему большой кредит, и еще сегодня утром лекарь объявил нам, что, если господин Портос не заплатит ему, он возьмется за меня, ибо это я посылал за ним.

— Да разве Портос ранен?

— Не могу сказать вам этого, сударь.

— Как это не можете сказать? Вы ведь должны быть лучше осведомлены о нем, чем кто-либо.

— Это верно, сударь, но в нашем положении мы не говорим всего, что знаем, особенно если нас предупредили, что за язык мы можем поплатиться ушами.

— Ну а могу я видеть Портоса?

— Разумеется, сударь. Поднимитесь по лестнице на второй этаж и постучитесь в номер первый. Только предупредите, что это вы.

— Предупредить, что это я?

— Да-да, не то с вами может случиться несчастье.

— Какое же это несчастье может, по-вашему, со мной случиться?

— Господин Портос может принять вас за кого-нибудь из моих домочадцев и в порыве гнева проткнуть вас шпагой или прострелить вам голову.

— Что же это вы ему сделали?

— Мы попросили у него денег.

— Ах, черт возьми, теперь понимаю! Это такая просьба, которую Портос встречает очень дурно, когда он не при деньгах, но, насколько мне известно, деньги у него есть.

— Вот и мы так думали, сударь. Так как наше заведение содержится в большом порядке и мы каждую неделю подводим итоги, мы и подали ему счет в конце недели, но, должно быть, попали в неудачную минуту, потому что не успели мы заикнуться о деньгах, как он послал нас ко всем чертям.

Правда, накануне он играл…

— Ах, он играл! С кем же это?