— Я, — ответил рыцарь.

— А не вы ли путешествовали когда-то по Испании и Пруссии?

— Конечно, я.

— Помните ли вы графа Танкарвильского: он вас там встретил и ездил вместе с вами?

— Это был славный рыцарь, о ком я сохранил добрую память, — ответил Томас. — Что с ним сталось?

— Он и говорит с вами, а в обмен на добрую компанию, которую вы ему составляли, и на добрую память.что вы о нем сохранили, он хочет сегодня предложить вам выгодное дело.

— Слушаю вас, мессир, — ответил Томас Холэнд. — Но предупреждаю вас, что больше всего я желаю доставить вам удовольствие, а не заниматься делом, сколь бы выгодным оно ни было.

— Отлично, мессир! Вы получите сразу два удовольствия, ибо перед вами граф де Гинь; в тот день, когда его возьмут в плен, он будет стоить пятьдесят тысяч золотых монет; граф сдастся вам, что, кстати, сделаю и я, но при условии, если вы повернете назад и прекратите это страшное побоище.

— Счастливый случай! — воскликнул мессир Томас. — Сто тысяч золотых монет и удовольствие оказать услугу двум славным рыцарям выпадают не каждый день. Подождите меня немного, господа, ибо я хочу, чтобы вы сдержали свое слово лишь тогда, когда я сдержу свое.

И с этими словами мессир Томас вернулся на городские улицы, и, объявив о своей добыче, прекратил бойню. Когда он вернулся назад, два графа и двадцать пять рыцарей сдались ему.

Благодаря капитуляции — о ней мы уже рассказали — сэр Томас Холэнд вместе с английскими рыцарями вступил в город, где они нашли немало прекрасных горожанок и монахинь, коих и изнасиловали; но все-таки англичане овладели им не без ощутимых потерь, ведь жители, взобравшись на крыши, продолжали отбиваться так, словно не признавали сдачи города, о которой договорились оба графа.

Горожане засыпали врагов камнями, скамьями, всем, что попадало под руку, и убили более пятисот солдат; король Англии, когда вечером ему сообщили об этом, пришел в такую ярость, что повелел на другой день город сжечь, а жителей перебить.

Но мессир Годфруа, который, кажется, изредка вспоминал, что он француз, сказал королю:

— Милостивый государь, соблаговолите немного умерить ваш гнев. Вам предстоит проделать большой путь, прежде чем вы окажетесь в Кале, куда намерены направиться. Здесь еще остается немало жителей, которые будут защищать свои дома так же, как их защищали сегодня, и прежде чем вы сломите их сопротивление, вы потеряете много людей. Посему берегите ваших людей: они очень Пригодятся вам через месяц, ибо быть того не может, чтобы король Франции, видя, как вы опустошаете его страну, не пришел дать вам сражение. Ну а я, — прибавил Годфруа, — берусь сделать вас властелином этого города, не пролив ни капли крови.

— Мессир Годфруа, вы наш маршал, — ответил Эдуард, сразу понявший справедливость того, о чем ему сказал граф. — Поэтому поступайте так, как вам будет угодно, ибо на сей раз мне вовсе не хочется вмешиваться в ваши дела.

После этого мессир Годфруа д'Аркур велел провезти свое знамя по улицам и приказал, чтобы никто не смел поджигать дома, убивать мужчин или насиловать женщин.

Когда жители Кана услышали об этом запрете, они немного успокоились и даже стали пускать англичан на постой к себе в дома. Кое-кто из горожан раскрывал свои сундуки и ларцы, отдавая все, что имел, в обмен на обещание сохранить жизнь.

«Однако невзирая на это и на запрет короля и маршала, — прибавляет Фруассар, наш неизменный поводырь по лабиринту той эпохи, — в городе Кан было много гнусных убийств и разбоя, воровства, поджогов и мелких краж, ибо не только в армии, которую вел король Англии, но и среди горожан встречалось немало воров, преступников и людей бессовестных».

Англичане, овладевшие городом, оставались в нем три дня, награбив сказочные богатства.

В это же время они составили план действий и привели в порядок дела после того, как на судах переправили в Острегем, где стояли их большие корабли, драгоценности, золотую и серебряную посуду, сукна, а также все прочее похищенное ими добро.

Потом для большей безопасности они решили, что корабль, груженный добычей и пленными, будет отправлен в Англию. Графу Хостидону, назначенному командиром корабля, выделили двести солдат и четыре сотни лучников.

Среди пленных находились мессир де Гинь и мессир де Танкарвиль, выкупленные королем Эдуардом у Томаса Холэнда, которому заплатили двадцать тысяч розеноблей.

Итак, корабль отплыл, увозя более шестидесяти рыцарей и более трехсот богатых горожан, а также, продолжает хронист, великое множество приветствий и добрых пожеланий от короля Эдуарда его супруге, милостивой королеве Англии Филиппе.

Тем временем в дела обоих королей вмешался папа; легаты его святейшества начали переговоры о мире и от имени Филиппа де Валуа подтвердили Эдуарду его право на герцогство Аквитанию, которым тот владел так же, как и его отец. Но Эдуард, покорный воле Провидения, что увлекла его, отверг мирные предложения и продолжал двигаться вперед, все сметая на своем пути мечом и огнем.

Так он подошел к Лувье и захватил его без труда, потому что городские ворота даже не были заперты.

Разграбив город, англичане вошли в графство Эврё и сожгли все населенные пункты, кроме крепостей, и король, по-прежнему следуя совету Годфруа д'Аркура, не осаждал закрытый город или укрепленный замок, стремясь сохранить своих солдат и осадные орудия.

Подойдя к Руану, король погрузил армию на суда и поплыл по Сене, хотя направились англичане на Верной, а не на забитый войсками Руан, где капитаном был сир д'Аркур, брат мессира Годфруа.

После того как Эдуард сжег Верней и окрестности Руана, он достиг города Пон-де-л'Арш; там его нагнал король франции и предложил сойтись в сражении. Но Эдуард не принял битвы, заявив, что, поскольку ему необходимо исполнить обет, он вступит в бой лишь под стенами Парижа.

Тогда Филипп возвращается в свою столицу, поселяется в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре и выжидает.

Мы так долго задерживаемся на подробностях этого похода, поскольку нам кажется, что для читателя, как и для нас, по-настоящему интересно проследить хронику сего странного завоевания.

В самом деле, подобное вторжение показалось бы сегодня столь невероятным, что нам необходимо единодушие хронистов, чтобы поверить в нашествие 1346 года.

Можно было бы сказать, что Бог отвернулся от Франции и полностью оставил эту страну и ее короля.

Когда мы прослеживаем действия Филиппа VI во всей этой кампании, нас удивляют постоянные его колебания, что завершатся при Креси внезапной решимостью, которая приведет короля к поражению в битве. На своем пути англичане встречали лишь мимолетное сопротивление. Чаще всего навстречу им шло предательство; они продвигались вперед так, словно сам Господь указывал им дорогу, И они были скорее орудиями гнева Божьего, а не честолюбия своего короля.

Итак, Эдуард, покинув Пон-де-л'Арш, прибывает в Мант, проходит Мёлан, сжигает Мюро и останавливается перед Пуаси в седьмой день августа 1346 года.

Но в Пуаси разрушен мост; король Франции оказался на другом берегу реки, так что во многих местах одна армия могла наблюдать за другой.

Король Англии шесть дней оставался в Пуаси, а сын его находился в Сен-Жермен-ан-Ле. Тем временем английские солдаты жгли окружающие города, включая Сен-Клу, и парижане могли видеть языки пламени и клубы дыма.

Однако Рюэй был пощажен, и летописец сообщает, что город обязан своим спасением чуду, сотворенному мон-сеньером Сен-Дени.

Но великим бесчестьем для Франции было то — в чем и состояла измена, — что король Англии и его сын жили в тех самых местах, кои прежние короли Франции и Филипп VI всегда избирали своими любимыми резиденциями.

Ни один дворянин Франции не пытался прогнать Эдуарда, который целых шесть дней жил в замке, спал