приготовил для него Фуше.
Он попросил секретаря подождать, быстро оделся и вместе с секретарем сел в экипаж.
Как только доложили о его прибытии, дверь министерского кабинета открылась и оттуда вышел секретарь:
— Его Превосходительство ждет господина Рене.
Рене не стал заставлять ждать Его Превосходительство.
Он нашел Фуше с обычным его насмешливым выражением лица, однако на этот раз более добродушным, нежели угрюмым.
— Итак, господин капитан «Нью-Йоркского скорохода», вот вы и вернулись?
— Ваше Превосходительство наградили меня таким титулом, что доказывает, что вы в курсе моих скромных дел?
— Такова моя должность, — ответил Фуше, — и я этим выражаю похвалу вашему умению их вести. Вы довольны советом, который я вам дал?
— Разумеется; человек такой проницательности, как Ваше Превосходительство, может давать только добрые советы.
— Дело не в том, мой дорогой господин Рене, чтобы давать хорошие советы, а в том, как им следуют. И в этом отношении вас можно только поздравить. Вот копия письма господина Сюркуфа в морское министерство, в котором рассказывается о сражении со «Штандартом» и его пленении. Есть вопрос к некоему матросу Рене, который поспешил назвать себя аспирантом[89] первого класса. Интерес к этому господину заставил меня попросить копию этого письма у моего коллеги господина Дегре. Вот второе письмо, адресованное в то же министерство, в котором сообщается о прибытии господина Сюркуфа на остров Франции и его согласии на то, чтобы Рене, купив судно и плавая под американским флагом, проводил в Бирму двух своих кузин и тело своего дяди виконта де Сент-Эрмина; вот третье письмо, возвещающее о его возвращении на остров Франции и удивительной отваге, проявленной в борьбе с самыми разнообразными и ужасными дикими животными, и заметьте, что речь всего-навсего идет о тиграх размером с нимейского льва и змее, длиной и толщиной напоминавшей змея Пифона. Затем по возвращении из Бирмы он оказался в самой гуще схватки, которую вел Сюркуф против двух английских кораблей и захватил один из них, а второй оставил Сюркуфу, а все, кто знает Сюркуфа, не сомневались, что он не станет церемониться и захватит его. После чего, оставив свою часть добычи беднякам острова, а другую часть — своему экипажу, он попросился на флот, узнав о том, что император замышляет большое морское сражение, чтобы участвовать в нем. Запасшись письмами генерала Декана, губернатора острова Франции, и с разрешения своего командира Сюркуфа он на своем небольшом судне «Нью-Йорский скороход» прибыл в бухту Кадиса за три дня до Трафальгарского сражения. Он немедленно был принят на борт «Грозного», которым командовал капитан Люка, принявший его на должность третьего помощника. В начавшемся сражении капитан Люка, атакованный тремя вражескими кораблями, ожесточенно схватился с «Викторией»; но попытка ее захватить не удалась: если бы не приближение «Темерэра», один залп которого вывел из строя сто восемьдесят человек, флагманский корабль английского флота был бы захвачен. Тем временем Нельсон получил смертельное ранение от пули, пущенной с марса «Грозного», кою он получил, как говорят, от третьего помощника по имени Рене, который, не имея постоянного места на борту, попросил разрешения занять позицию там, где пожелает, и занял самую опасную позицию — на марсах… — Затем, внезапно запнувшись, он остановил свой взгляд на молодом человеке: — Это правда, сударь, — спросил Фуше, — что Нельсона застрелил третий помощник Рене?
— Я не могу этого подтвердить, господин министр, — ответил Рене, — просто я был в полном одиночестве на марсах со своим ружьем; в какое-то мгновение я различил Нельсона в его голубом мундире, при крестах и с генеральскими эполетами. Я выстрелил в него, но одновременно стреляли и с фок- и грот- марсов, так что я бы не стал утверждать, что именно мне довелось избавить Францию от ее грозного противника.
— Я тем более не могу этого утверждать, — сказал Фуше, — но я всего лишь повторяю и буду повторять в точности то, что мне пишут или сообщают.
— Узнав, как началась моя одиссея, знает ли Его Превосходительство, чем она закончилась?
— Да. Вы были схвачены в плен и на пути в Англию на корабле «Самсон», которым командовал капитан Паркер, после ужасного шторма со своими матросами откачали воду насосами из трюма и спасли корабль: без такого увеличения количества работавших корабль мог пойти ко дну. Затем вы сбежали с семью своими товарищами из тюрьмы Корка, захватили на Шенноне шлюп, хозяев которого вы отослали на сушу. На этом шлюпе вы добрались до Сен-Мало; вы были уверены в том, что следует компенсировать хозяину шлюпа понесенный им урон, и выслали на имя дома О'Брайенов в Дублине вексель на сумму в две тысячи пятьсот франков.
— Должен сказать, сударь, — ответил Рене, — что вы превосходно осведомлены.
— Видите ли, сударь, крайне редко можно встретить матроса, покупающего у матросов же американский шлюп, чтобы иметь возможность путешествовать на свои средства под нейтральным флагом; разделить между бедными и своими матросами не только их, но и свою добычу; преодолеть две тысячи лье, чтобы участвовать в безнадежно проигранном сражении при Трафальгаре; будучи узриком, спастись через восемь дней из тюрьмы бегством, а вернувшись во Францию, помнить, что ты отобрал у бедолаги каботажника его жалкое суденышко, составлявшее все его достояние, и при том, что оно было оценено в тысячу сто франков, отослать две тысячи пятьсот франков его владельцу, у которого вы его
— Дайте, сударь, дайте.
— Вас зовут господин Рене: именно под таким именем вы будете приняты императором; и помните, что в донесении, которое я представлю ему или попрошу представить, имя графа де Сент-Эрмина не будет упоминаться ни разу. Чему император, не имея против матроса Рене ничего, не только не будет противиться, но также и посодействует вашему возвышению, тогда как если станет известна, хотя бы малейшая деталь, объединяющая Рене и графа де Сент-Эрмина, его брови нахмурятся; окажется, что вы совершили все эти чудеса зря — все придется начать заново. Вот почему я сразу по вашем возвращении послал за вами. Император, вероятно, будет здесь 26-го. Ступайте на встречу с капитаном Люка в «Отель де ля Марин», император примет его сразу. Если Люка предложит представить вас Его Величеству, соглашайтесь. Лучшего переводчика рядом с императором вам и не найти, и я не сомневаюсь, что если вы воспользуетесь советом, который вы только что слышали, и предадите забвению имя графа де Сент-Эрмина, вы не поставите под удар свою воинскую должность, а заодно и судьбу третьего помощника Рене.
Рене попрощался с Его Превосходительством министром полиции, строя догадки о причинах такого участия Фуше в его судьбе. Но Фуше и сам задавался тем же вопросом и мог ответить себе с уверенностью только так: «Никакой причины, если только не считать того, что есть люди настолько приятные, что перед ними капитулирует любой, самый скверный нрав».
Рене тотчас же помчался в «Отель де ля Марин», в котором нашел капитана Люка, полностью оправившегося от своего ранения и все еще пребывавшего в восторге от поведения англичан.
— Если нас еще ждут какие-нибудь кампании, оставайтесь со мной, мой дорогой Рене, — сказал он молодому человеку, — и постарайтесь послать адмиралу Коллингвуду сестрицу той пули, которую вы пустили в Нельсона.
Капитан Люка не знал о времени возвращения Наполеона в Париж; от Рене он узнал, что император собирается прибыть 25-го инкогнито.
Люка на мгновение задумался.
— Давайте увидимся 29-го; возможно, у меня для вас будет хорошая новость.
Как мы и говорили, Наполеон приехал в Париж 26-го. Он остановился на несколько дней в Мюнхене, чтобы отпраздновать свадьбу Евгения Богарне и принцессы Августы Баварской [90]; однако в других столицах он не задерживался дольше одного дня, потому что в них ему не приходилось заниматься заключением браков.
Один день он провел в Штутгарте: надо было принять чествования своих новых союзников; день в
