На что солдат ответил:

— …land! — и поднял мушкет, приветствуя офицера.

— Кто поставил вас здесь? — резко осведомился Жоэль.

— Командир, — отозвался солдат и без возражений позволил пройти мнимому офицеру, в свою очередь спускаясь по лестнице.

В этот момент хлынул ливень, сопровождавшийся сильными порывами ветра. В деревянном строении, служившем караульной, офицер и солдаты спали на нарах. В будке дремал часовой, который однако тут же высунулся, услышав шаги вновь прибывшего. Думая, что он узнал его по шляпе и плащу, часовой позволил подойти мнимому Шульцу:

— Vater…

Пока немец собирался произнести ответный пароль, Жоэль схватил беднягу за горло и за пояс, выдернул из будки и швырнул через зубчатую стену. Сдавленный крик часового заглушили звуки ветра, свистящего в отверстиях каменного парапета.

— Одним меньше, — пробормотал бретонец. — Надеюсь, что он не свалился на кого-нибудь из наших ребят!

Жоэль имел в виду своих друзей, с которыми он условился встретиться в полночь у главной башни.

— У меня не было выхода. Кроме того, это единственный способ дать им знать, что я действую.

Колокола начали звонить двенадцать.

Жоэль спрягался за будкой часового и спустил сквозь отверстие в стене веревку — он нес ее под одеждой, свернутой в кольцо. Это придало его фигуре округлость, возбудившую симпатию Шульца, который счел ее признаком любви к застолью.

Веревка с привязанным к концу камнем медленно опускалась вниз, но вскоре Жоэль почувствовал, что камень снят. Затем веревку тряхнули, а когда бретонец потянул ее наверх, он ощутил, что к ней прикреплен другой, более тяжелый груз.

«Веревочная лестница», — подумал Жоэль, таща на себе ношу, для которой могло бы понадобиться несколько обычных людей, но наш герой продолжал вытягивать ее один, меняя при каждом движении руку, словно матрос. Наконец, он вытащил нижний конец веревки — к нему оказался привязан крест-накрест железный брус. Поместив его между зубцов стены так, чтобы он не мог соскользнуть, Жоэль встряхнул веревку. Склонившись вниз, он увидел ряд поднимающихся теней и воскликнул с безрассудной дерзостью старых солдат, чьи манеры юноша быстро усвоил:

— Те, кто стремятся на небеса, — сюда!

Вскоре вокруг Жоэля собралось тридцать человек, включая Фрике и Бонларрона.

— Теперь, — сказал наш герой, указывая на караульную, — займитесь ребятами в этом сарае. Они спят, так что вам не понадобится поднимать много шума — просто свяжите их собственными поясами и заткните им рты их же помпонами. Ни в коем случае не стреляйте.

Маленький отряд храбрецов, сапоги которых были обмотаны полосами шерсти, проследовал в указанном направлении. Прапорщик проснулся, но Жоэль, отделившись от колонны безмолвных призраков, схватил его левой рукой и, поднеся правой к его глазам шпагу, прошептал:

— Ни звука, или вы умрете!

Офицер понял, что самое разумное — повиноваться, и замер, прижавшись к стене, словно чучело совы, прибитое к воротам амбара.

— Остался часовой на лестнице. Я им займусь. Поверните ружья прикладами вверх. — И Жоэль начал спускаться с башни по лестнице. Несколько минут спустя друзья увидели, что он вновь появился, неся под мышкой солдата, у которого не хватило времени даже взвести курок.

Тем временем шесть вращающихся пушек были повернуты в сторону города, угрожая ему ливнем огня и железа.

Жоэль гордо и радостно огляделся вокруг.

— Поднять наш флаг! — скомандовал он.

Они отвели воду из бака, стоящего на крыше на случай пожара, к вместилищу большой мины, окончательно затопив его лишь незадолго до рассвета.

Можно было представить себе радость, вспыхнувшую во французском лагере, и противоположное чувство, охватившее жителей города, когда они увидели белое знамя с золотыми лилиями, развевавшееся в солнечных лучах на главной башне крепости!

В качестве сигнала друзьям французы выпалили из одной из пушек по городу, причем ядро отбило голову статуе, стоящей у собора. Фрейбург оказался на милости отряда, захватившего крышу башни.

— Французы! Французы наступают! — послышались крики тех, кто увидел армию маршала Креки, продвигающуюся вперед тремя колоннами. Но прежде чем они попали под огонь защитников города, огромное ядро с ужасным ревом вылетело из французской батареи капитана Фрике, и, описав траекторию, угодило на ратушную площадь, прикончив немало народу в собравшейся там толпе. Еще три снаряда, выпущенные из адского изобретения маленького парижанина, продолжали сеять смерть и разрушение.

Воспользовавшись паникой, враг продолжал наступать. Пропала надежда завлечь французов под заминированную стену, так как выяснилось, что порох промок насквозь. Вскоре очередное ядро взорвало пороховой склад, и каждый думал только об одном — как спастись от обрушившегося с небес огня.

В разгар суматохи Креки отдал приказ прекратить бомбардировку, которую Фрике наблюдал с башни. В десять часов французская армия заняла город.

Маршал раскрыл объятья сыну Портоса, явившемуся к нему с ключами.

— Вам, мой мальчик, мы обязаны этой победой королевского оружия!

Подозвав Фрике, Креки поздравил его и Бонларрона.

Они принесли ему захваченные у врага знамена имперского полка и городской гвардии.

— Шевалье де Локмариа, — сказал маршал. — Я поручаю вам доставить эти трофеи в Сен-Жермен и положить их к стопам короля. Я сообщу его величеству о важном вкладе, внесенном вами в победу. Капитан Фрике и сержант Бонларрон будут сопровождать вас. Возьмите ключи и знамена, господа. Нет нужды говорить, что я горжусь, командуя такими храбрецами как вы, и что вы всегда можете рассчитывать на мою дружбу.

В тот же вечер три приятеля в самом веселом настроении двинулись в обратный путь. Их опережали новости, характеризующие троих храбрецов, как героев Фрейбурга. Так их приветствовали в Сен-Дизье, где они остановились в трактире «Лотарингский крест», когда к Жоэлю бросился какой-то человек.

— Шевалье!

— Онорен! — воскликнул Жоэль, увидав старого слугу вдовы Скаррон.

— Я приехал передать вам сообщение от моей хозяйки.

Наш герой взял письмо и прочитал три строки:

— Коня! — закричал Жоэль. — Присоединитесь ко мне позже — я должен попасть в Париж, даже если мне придется ползти туда на коленях! Найдите меня там, если я буду жив.

— А знамена? — осведомился Бонларрон.

— И король? — добавил Фрике.

— Тысяча чертей! — воскликнул сын Портоса, с презрением щелкнув пальцами. — Какое могут иметь значение короли и флаги! Речь идет о моей жене, понимаете?

Он вскочил в седло и крикнул, готовый пришпорить коня:

— Прощайте! Если вы любите меня, то думайте иногда обо мне, ибо я не знаю, с каким дьяволом мне придется скрестить оружие!

На площади и улицах перед дворцом Сен-Жермен, где собирались отправляющиеся на королевскую охоту, шумели толпы народу, жадно глазеющие на множество карет, лошадей, плюмажей и золотых украшений.

Блестящее собрание прошествовало по городу, выехав из него по дороге, ведущей к лесу. Несмотря на явные признаки бури, король не стал отменять распоряжения, которые согласовывались с тайными приготовлениями герцога д'Аламеды. Напротив, был дан приказ действовать быстро, поэтому кавалькада неслась галопом.

Как только она исчезла в облаке пыли, толпа рассеялась, и город погрузился в обычное состояние, в котором он пребывал в отсутствие блистательных кавалеров и дам, став снова скучным, тихим и пустынным местечком.

Перед наступлением сумерек, когда тучи заняли большую часть неба, окрасившись в мрачный пурпурный оттенок лучами заходящего солнца, во дворе замка послышался быстрый топот конских копыт, высекавших искры из брусчатки. Это был сын Портоса в пыльной одежде, с разгоряченным лицом, влажными от пота волосами и окровавленными шпорами, остановленный у ворот часовым, который опустил свой протазан, преграждая ему дорогу.

— Курьер от маршала де Креки, — заявил бретонец с высоты седла и своего огромного роста, властно махнув рукой швейцарскому гвардейцу.

Подбежал дежурный офицер.

— Вы прибыли из Фрейбурга, сударь? — с нетерпением спросил он.

— Да, сударь, и как видите, в чрезвычайной спешке.

— Но его величество отбыл на охоту в Марли и, возможно, заночует там как обычно.

Жоэль разочарованно нахмурился.

— Как поживает госпожа де Локмариа? — спросил он. — Это моя жена — одна из придворных дам королевы. Надеюсь, с ней не произошло никаких неприятностей?

— Не имею чести лично знать госпожу де Локмариа, но я не слыхал, чтобы с кем-нибудь из придворных дам произошел несчастный случай. Королева отправилась на охоту, взяв с собой весь свой штат.

— Покажите мне дорогу в Марли! — быстро потребовал Жоэль, и, получив справку, поскакал в указанном направлении. Наш герой думал только об Авроре, возможно, в этот момент нуждавшейся в его руке и шпаге. Он мчался вперед, седло горело под ним, жеребец, чьи бока постоянно царапали колесики шпор, ржал от боли, его удила покрылись пеной. Два лье бретонец проскакал за пятнадцать минут.

Отдаленные сигналы охотничьих рогов служили ему ориентиром.

Внезапно черную пелену неба разрезало лезвие серо-стального цвета — молния, предвещающая начало ливня. Хотя Жоэль скакал через лес, старые деревья оказались ненадежной защитой от проливного дождя. Уставшая лошадь окончательно обессилела, но всаднику все было ни по чем. Жоэль ехал по верховой тропе, которая как будто вела к месту, где рога трубили сбор. Но буря сбила его с пути. Аллея привела к поляне, окруженной древними дубами. Когда бретонец и его конь остановились, поляну как раз пересекала группа людей. Двое