— Я с гордостью принимаю твое мужественное самопожертвование, любимая моя, ненаглядная моя жена, — с волнением ответил Робин, — и сделаю все, что от меня зависит, чтобы ты в своей новой жизни была счастливой и довольной.

Поистине, день свадьбы Робин Гуда был счастливым и радостным.

Марианна сдержала свое слово и, несмотря на слабое сопротивление Робина, поселилась в старом Шервудском лесу. Аллан Клер, у которого, как мы уже сказали, был прекрасный дом в долине Мансфилда, не смог уговорить сестру поселиться там вместе с Кристабель, потому что Марианна твердо решила не расставаться со своим мужем.

Сразу после свадьбы рыцарь предложил Генриху II продать короне свои поместья в Хантингдоншире за две трети их стоимости, при том условии, что король подтвердит жалованной грамотой его брак с леди Кристабель Фиц-Олвин. Алчный Генрих II, никогда не упускавший случая присоединить к королевским владениям самые богатые поместья Англии, согласился на это предложение и подтвердил особым указом законность брака молодых людей. Аллан Клер действовал так ловко и быстро, а король так обрадовался возможности заключить сделку бесповоротно, что, когда епископ Херефордский и барон Фиц-Олвин прибыли ко двору, все уже было кончено.

Само собой разумеется, что прелат и норманнский вельможа сделали все от них зависящее, чтобы гнев короля пал на Робин Гуда. По их настоятельной просьбе Генрих II даровал епископу право схватить отважного разбойника и без промедления и пощады казнить его.

Пока эти два норманна строили козни против Робин Гуда, сам он, достигнув вершины своих желаний, спокойно и беззаботно жил в тени зеленых деревьев Шервудского леса.

Красный Уилл, добившийся наконец руки своей обожаемой Мод, чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Наделенный от природы пылким воображением, Уильям простодушно полагал, что высшее счастье — это обладание такой женщиной, как Мод, которую он в своем простодушии наделял ангельскими совершенствами. Мод понимала, насколько велика и лестна для нее любовь мужа, и старалась удержаться на пьедестале, куда он ее вознес. Так же как и Робин Гуд с Марианной, Уилл с женой жили в лесу, и жизнь их там протекала в радости и счастье.

Робин Гуд боготворил прекрасный пол и по природной склонности, и в честь прелестного создания, носившего его собственное имя. Товарищи Робина также относились к женщинам с уважением и симпатией, а потому любая девушка из окрестных селений могла без всякого страха ходить по лесным тропам. Если случалось какой-нибудь из хорошеньких путниц встретить одного из веселых лесных братьев, ее любезно приглашали отобедать в их обществе, а после трапезы давали ей сопровождающих, чтобы она могла спокойно пройти по лесу, и ни одна из девушек никогда на них не жаловалась. Скоро слухи о любезном отношении лесных братьев к слабому полу широко распространились в округе, и немало юных девиц с блестящими глазками, с легкой походкой и столь же легким нравом отваживались ходить по лесным чащам и долинам Шервуда.

В день свадьбы Робин Гуда на празднике присутствовало множество молодых девушек с нежными и прелестными лицами, и сердца их воспламенялись при виде прекрасной четы. Во время танцев белокурые дочери Евы бросали беглые взгляды на своих любезных кавалеров и, казалось, сами удивлялись, как могли они их хоть мгновение бояться, признаваясь себе в душе, что приятно было бы разделить с такими смелыми парнями их полную приключений жизнь. По наивности своих юных сердец они не сумели скрыть своих мыслей, а восхищенные лесные братья поспешили немедленно извлечь из этого всю возможную пользу. И хорошеньким горожанкам Ноттингема пришлось убедиться, что речи людей Робин Гуда не менее выразительны, чем их взгляды.

Результатом же этого открытия стало то, что у брата Тука оказалось очень много работы, и он с утра до вечера благословлял все новые и новые пары. В конце концов у доброго монаха зародилось подозрение, что это своего рода заразная болезнь, и ему все хотелось узнать, сколько еще молодых падет ее жертвой. Но на его вопрос никто не мог ответить. Достигнув высшей точки, тяга к свадьбам стала ослабевать, они случались уже реже; тем не менее любопытно, что симптомы заболевания оставались все такими же бурными, и такими же они сохранились и по сей день.

Итак, небольшая лесная колония жила весело. Подземелье, о котором мы рассказывали, было разделено на отдельные комнаты, которые служили, впрочем, только спальнями. Гостиной и столовой были зеленые лужайки, и лишь зимой их устраивали в подземном убежище. Трудно представить себе, насколько тихой и приятной была жизнь этих людей. Почти все саксы, они были привязаны друг к другу как члены одной семьи, а породнила их жестокость норманнских захватчиков.

Данниками веселых лесных братьев были два слоя общества — богатые норманнские сеньоры и церковники: первые — потому, что они отняли у саксов титулы и наследие отцов; вторые — потому, что они изо всех сил старались увеличить за счет народа свои богатства, и без того уже немалые. Робин Гуд облагал норманнов данью, но эта дань, надо правду сказать, достаточно большая, взималась без применения оружия и кровопролития. Приказы молодого вожака строго выполнялись, потому что ослушание влекло за собой смертную казнь. Строгая дисциплина создала отряду Робин Гуда добрую славу, а сам он слыл человеком благородным и справедливым. Несколько раз королевские войска пытались изгнать веселых лесных братьев из их убежища, но напрасно, а потому, устав от бесплодных усилий, власти оставили это дело, и, поскольку Генрих II проявлял к нему полное равнодушие, норманны в конце концов были вынуждены смириться с опасным соседством.

Марианне жизнь в лесу понравилась даже больше, чем она могла предположить: молодая женщина словно была создана для того (и она сама со смехом это признавала), чтобы стать возлюбленной королевой этого веселого племени. Уважение, преданность и любовь, которые веселые братья выказывали Робин Гуду, чрезвычайно льстили самолюбию Марианны, и она гордилась, что у нее столь доблестный защитник. И если терпением и дружбой Робину удалось завоевать и удержать любовь и искреннюю преданность своих людей, то он умел и заставить их беспрекословно повиноваться.

Прекрасный Шервудский лес давал Марианне возможность выбрать развлечение себе по вкусу: иногда она бродила с мужем по живописным извилистым тропам в лесу, иногда с удовольствием училась играм, которые тогда были распространены. Заботами Робина она собрала редких и ценных ловчих птиц и уверенно и умело обучала их. Но самым любимым ее развлечением была стрельба излука. С неустанным терпением Робин посвящал жену во все тайны искусства лучников; Марианна оказалась прилежной, внимательной и очень способной ученицей и скоро стала первоклассным стрелком. Робин и его веселые братья любовались, когда, облачившись в куртку из зеленого линкольнского сукна, Марианна стреляет в цель: ее величественный и гибкий стан откидывался назад, левая рука держала лук, а правая, изящно согнувшись и локте, оттягивала стрелу к самому уху. Когда Марианна постигла псе секреты искусства, принесшего такую славу Робину, она стала не менее знаменитой лучницей. Несравненная меткость молодой женщины вызывала искреннее восхищение и уважение лесных братьев, а их друзья, жители Мансфилда и Ноттингема, сбегались толпами, чтобы полюбоваться удивительным искусством Марианны.

Так прошел год, полный счастья, веселья и празднеств. Аллан Долинный (теперь мы будем называть рыцаря по имени его поместья) стал отцом: Небо благословило его брак дочерью; у Робина и у Уильяма появилось по чудесному сыну, и все эти счастливые события были достойно отмечены.

В одно прекрасное утро Робин Гуд, Красный Уилл и Маленький Джон сидели под деревом, которое называли Деревом Встреч, потому что под ним в случае надобности собирался весь отряд; вдруг они услышали слабый шум.

— Тише, друзья, — живо сказал Робин, — я слышу, как с прогалины несется топот копыт, сходите посмотрите, не посылает ли нам Бог сотрапезника; вы меня поняли, Маленький Джон?

— Конечно, и я приведу вам этого всадника, если он заслуживает чести разделить с вами трапезу.

— И он будет тем более желанным гостем, — смеясь, добавил Робин, — что я начинаю испытывать голод.

Маленький Джон и Уилл пробрались через кусты к дороге, по которой ехал путешественник, и встали так, чтобы видеть его.

— Клянусь святой мессой! У бедного малого довольно жалкий вид, — сказал, лукаво улыбнувшись, Уильям, — и готов держать пари, что его кошелек не слишком оттягивает ему карман.

— Да, признаюсь, вид у него и жалкий и подавленный, — ответил Маленький Джон, — но, может быть,