– Нет, для того чтобы вы могли получить другой приход.

– Другой?

– С этого времени, мой дорогой господин Бемрод, считайте ваш приход упраздненным.

– Но тогда я человек пропащий, разоренный, ведь я никого здесь не знаю.

– Никого?

– Бог мой, никого!

– У вас что, нет ни одного друга?

– Увы! Правда, у меня есть вы, дорогой мой хозяин. Иногда я о вас забываю, но всегда к вам возвращаюсь.

– Да, но я всего лишь бедный ремесленник, не пользующийся ни влиянием, ни доверием… Если бы только я был медником у епископа!..

– К несчастью, вы отнюдь им не являетесь!..

– Поищите хорошенько среди ваших друзей детства… Уж они-то могут помочь.

– У меня есть один друг, он на несколько лет старше меня; но…

– Что «но»?

– Это простой преподаватель философии в Кембриджском университете, Петрус Барлоу… (Вы понимаете, я подумал о Вас, мой друг!)

– И что же?

– А то, что он сделал бы для меня все возможное, я в этом уверен…

– Добрая воля – это уже немало.

– Однако, судя по его натуре, сомневаюсь, что он сможет что-нибудь сделать: весь погруженный в науку, он пренебрег всеми сношениями с людьми. О, если бы мне была нужна рекомендация для Аристотеля, для Платона, для Сократа, он бы дал мне ее!

– Так и попросите ее!

– Дело в том, что эти люди умерли две с половиной тысячи лет тому назад, друг мой.

– Ну, это другое дело… Вам нужны живые.

– Петрус Барлоу живет только с усопшими.

– Но, в конце концов, у него же есть семья?

– У него есть брат-коммерсант, один из самых богатых и самых влиятельных банкиров Ливерпуля.

– Это уже представляет для вас интерес. Любой вельможа, будь то светский или церковный, скорее всего пренебрежет рекомендацией банкира; на публике он только пожмет плечами и отбросит ее в сторону. Но, оставшись наедине, он подберет ее, внимательно изучит и передаст своему секретарю или управляющему со словами: «Возьмите, имярек, напомните мне при случае об этой записке: она от одного бедняги-миллионера, для которого я хотел бы кое-что сделать».

– Знаете ли вы, мой дорогой хозяин, – сказал я меднику, глядя ему прямо в глаза, – знаете ли вы, что вы человек очень мудрый?

– Я? – улыбнулся он. – Я всего лишь бедный медник, который порою размышляет во время чеканки меди или лужения котлов, и то, что я вам высказал, явилось итогом моих размышлений.

– Дайте-ка мне перо, чернила и бумагу!

– Пройдите к письменному столу, там все это есть.

– Я хочу немедленно последовать вашему совету…

– Вы очень добры!

– … и написать письмо моему другу Петрусу Барлоу.

– В этом есть смысл: если вы и не укрепите свои позиции, письмо не причинит вам никакого вреда; только…

– Что только?

– Чем дальше от Ашборна будет предложенный вам приход, тем лучше. Вы имеете дело со злым лисом – постарайтесь быть подальше от его когтей.

Я подтвердил кивком, что понимаю всю важность этого совета и прошел в кабинет моего хозяина- медника.

Вот оттуда, дорогой мой Петрус, я и написал Вам письмо, которое возобновило наши отношения, прерванные, но не порванные, письмо, на которое Вы ответили, заверив меня в Вашей дружбе и сообщив, что Вы передали мое письмо своему брату, а также попросив меня со всей искренностью рассказать Вам о моей жизни, о моих чувствах, моих страданиях и чаяниях, Вам, кто занимается препарированием живых, точно так же как врачи – вскрытием трупов.

Вы-то счастливы, друг мой; Ваше замечательное сочинение находится в работе; моя история будет в нем всего лишь скромным эпизодом, мало кому известным, в то время как я все еще занят поисками своей темы.

Увы, я весьма опасаюсь, что злая судьба, все чаще наносящая мне удары, не даст мне возможности завершить мою книгу, столь объемистую и трудоемкую, какой она будет, если мне все же удастся придумать