поощряющим генетическую исключительность, элитизм, этноцентризм и супремасизм (еврейское превосходство). Современный Израиль представляет собой единственное западное государство, которое является открыто теократическим; так бессовестно провозглашает себя нация, цель которой состоит в продвижении одной религии и одного уникального народа. Израиль определяет иудаизм как государственную религию, где церковь и государство имеют весьма незначительные различия в своих гражданских и религиозных законах. Несмотря на свое религиозное состояние, большинство евреев в Израиле идентифицируют себя как светских людей (мирских). Но даже нерелигиозные евреи Израиля и Америки поддерживают государство Израиль, управляемое ортодоксами, и они поддерживают многочисленные организации управляемые ортодоксальными евреями по всему миру, как механизм для сохранения их культурного и расового наследия.

Большинство из нас в обыкновенной жизни никогда не видят реальности еврейского шовинизма и могущества, поскольку мы не организовывали в единое связное целое разбросанные данные. Аналогично детской головоломке, большинство из нас никогда не собирали картину полностью. Средства массовой информации стирают как можно больше точек из нашей осведомленности, и все, кому удается успешно соединить вместе все точки, подвергаются избиению дубиной с помощью крайнего морального оружия: обвинения в антисемитизме.

При таком еврейском влиянии, которое имеет такую власть над средствами массовой информации и областью финансов данной нации, поразительно, что кто-то из неевреев осмеливается противостоять им. Человек, которого обвиняют в антисемитизме, сталкивается лицом к лицу с непокорным врагом, хорошо организованным по всему миру – таким, который пойдет на все, чтобы дискредитировать, запугать и уничтожить его.

После того, как я завершил чтение Талмуда и современных сионистских писателей, я осознал, что европейцы были не единственными, кто исторически практиковал расовую и религиозную нетерпимость. В действительности, евреи были весьма искусны в этих вопросах сами. Как только я признал, что еврейский этноцентризм существует, я снова задал себе вопрос, который возник у меня после того, как я получил представление об истинном характере «Русской Революции»: «Почему нам запрещалось знать об этом»?

Евреям дозволено справедливо возражать в ответ на клеветническую критику со стороны христиан. Почему же не должен я, как христианин, равным образом огорчаться вследствие несправедливой критики моего религиозного наследия евреями? Если чувства ненависти христиан к евреям так несправедливы, почему же обратное не является таким же достойным порицания? Правы ли средства массовой информации, предполагая, что христиане имеют монополию на ненависть, в то время, как только евреи имеют монополию на милосердие? Какая из религий, если судить по свидетельствам своих собственных писаний, является более движимой ненавистью?

Даже когда я пишу эти провокационные слова, я не питаю никакой ненависти по отношению к еврейскому народу. Существуют нетерпимые евреи, точно также, как и нетерпимые неевреи. Правда также и то, что есть много евреев, которые уважают наше христианское наследие. Но до тех пор, пока нешовинистические евреи не захотят много работать над тем, чтобы принести в их собственную веру и общину тот же самый тип любви и примирения, которому учил Иисус, цикл ненависти между евреями и неевреями будет продолжать мучить народы. И если это случатся, то мы увидим повторение чудовищных эксцессов прошлого. Правительство, церковь и средства массовой информации много и усердно работают над тем, чтобы ослабить и устранить нетерпимость неевреев по отношению к евреям и их слабостям. Данная цель может быть реализована только через равные усилия со стороны евреев ослабить и устранить еврейский шовинизм, подозрительность и гнев против неевреев. Как писал израильский борец за права человека Израиль Шаак: «С антисемитизмом и еврейским шовинизмом можно бороться только одновременно».

После того, как я прочел слова основателя современного сионизма, Теодора Херзла, я полностью осознал, что имеются, по его выражению, «чужестранные» подрывные элементы могущества в нашей цивилизации. Это люди, которые не разделяют нашей культуры, наших традиций, нашей веры, наших интересов или наших ценностей. Я осознал, что если бы захотел сохранить наследие и ценности моего народа, то я должен был защищать мой народ от нетерпимой части еврейского сообщества, которая ищет не примирения, а доминирования.

Когда мне было 16 лет, я никак не мог предположить, что только за одно простое указание на мощные еврейские силы, которые проводят политику, направленную против неевреев, мне будет приклеен ярлык антисемита. Я не принимаю в настоящее время такого обвинения, и все еще верю, что противостояние еврейскому превосходству является не более антисемитским, чем считаться антиитальянцем, если противостоять мафии.

Я верю в Христа с самого раннего детства. Мой отец, истинный христианин, учил меня о Христе- Спасителе и его уроках жизни. Отец не был догматиком в своей вере, и по жизни вел семью в рамках христианства от одной церкви к другой, не боясь отлучения. Мы были прихожанами и Пресвитерианской, и Методистской, и Баптистской церквей. Главным требованием отца к приходу была личность приходского священника. Когда я был в начальной школе мы посещали Методистскую церковь, где отец давал воскресные уроки. Но переезжая на новое место мы открывали для себя и новую церковь. И это давало мне новые перспективы христианской веры.

В 13 лет я начал посещать школу Клинтона Гэмуса, отличавшуюся высоким уровнем фундаментализма, в Новом Орлеане. И в тот период моя семья и я посещали службы Церкви Христа. И хотя раньше я ходил в Пресвитерианскую школу, новые учителя убедили меня в том, что зрелое решение о спасении должно предшествовать крещению. Я молился и предал себя Христу в водах специального бассейна для крещения в здании церкви. И надо сказать, что вскоре моему примеру последовал и мой отец.

Мой религиозный опыт как вновь обращенного христианина оказал не только глубокое влияние на мои христианские верования, но также и на мои мирские убеждения, поскольку мне казалось, что я увидел все в новом свете. Когда человек уверен в своих верованиях, то он не боится сразиться в поединке с противоположными мнениями. Будучи «спасенным», я обрел чувство защищенности, что сделало меня более открытым для различных идей. Когда кто-нибудь имеет сомнения относительно скрытой (лежащей в основании) истинности своих верований, он чувствует скрытую угрозу их критики. Чувство того, что я «нахожусь в согласии с Богом и миром» давали мне свободу изучать идеи, бросающие вызов моим убеждениям.

Я знал, что Новый Завет предлагал новые религиозные доктрины, которые включали спасение для всех. Но когда я перечитал Старый Завет, то его радикальный этноцентризм стал для меня совершенно очевидным. Старый Завет относится к истории одной национальности, одного народа: израильтян, которые определяются как особый народ, «избранный народ». Борьба не на жизнь, а на смерть между израильтянами и канаанями, якобитами, амалакитами, филистимлянами, ассирийцами, египтянами и дюжинами других народов тщательно регистрируется там. Как я уже упоминал в той главе, которая относилась к доктрине еврейского превосходства, я был весьма удивлен и обескуражен еврейским геноцидом. Я продолжал находить много версий Библии (таких, например, как Иисус Навин 6:21