поисках развлечений толпились на городском причале у старого трактира «Король Уильям».
В Плине открылась ярмарка.
На мощенной булыжником площади теснились палатки, были там и соревнования в бросании кокосовых орехов, и «тетушки Салли»[16], и метание дротиков, и весы; на каждом шагу попадались лотки со сластями и прохладительными напитками.
Самым притягательным развлечением была карусель. Возле нее собралась густая толпа: матросы, в том числе иностранные, со стоявших в гавани кораблей, мальчики и девочки, убежавшие из дома, влюбленные, не терявшие времени даром. Над этим плыли визгливые звуки губной гармошки, наигрывающей беззаботную мелодию популярной песенки «Чарли Шампань зовут меня».
Ночь была темной и ветреной, гонимые по небу редкие облака скрывали звезды. Мерцали фонари, гуляющие то и дело теряли друг друга в толпе: «Нэнси Пенроуз, где ты?», «Кто-нибудь видел моего Джона?»
Воздух был напоен радостным волнением и ожиданием приключений… шепот во тьме… прикосновения рук…
Круг за кругом полетели раскрашенные кони; несчастный парень, обливаясь потом, крутил рукоятку.
заливалась губная гармошка, и кружащиеся на конях люди раскачивались в такт музыке.
Держа перед собой Энни, Джозеф сидел верхом на коне. Кристофер на другом конце причала бросал дротики, соревнуясь с голландским матросом.
Джозеф раскачивался под веселую мелодию, волосы Энни развевались вокруг его лица, губы его почти касались ее губ, и она, опьяненная ночью и сверкающими огнями, и думать забыла о том, что ждет ее впереди.
Круг за кругом летели они, смеясь, напевая, сливаясь голосами с безудержным потоком звуков.
Джозеф плотнее прижал Энни к себе и зарылся лицом в ее волосы.
– Дорогая, я люблю тебя… люблю, уйдем отсюда… сейчас, немедленно. Я больше не могу ждать.
– Нет… Джо, это нельзя. Ах! Я не могу.
– Да.
– Нет… не проси меня.
– Да. Я говорю, да.
– Ах, Джо, как мы можем? Куда мы пойдем? Мы не должны.
– Да… уйдем, сейчас, по воде, на мой корабль. Любимая, я больше не могу без тебя… пойдем.
– Джо, пожалуйста…
– Энни, красавица моя, Энни, я люблю тебя! Быстро в шлюпку, она ждет у причала, и на корабль.
Испуганная и одновременно взволнованная Энни позволила Джозефу провести себя через густую, напирающую толпу и посадить в лодку. Темную воду покрывала крупная зыбь, беззаботный ветер развевал волосы и юбки девушки.
– Джо, отпусти меня, позволь мне вернуться!
– Я говорю, нет, Энни, это так чудесно, так чудесно…
Над волнующейся водой гавани лодка стремительно неслась к черному кораблю, который стоял на якоре у дальнего буя. Джозеф греб как безумный, его лицо было мокрым от брызг, сердце бешено билось, глаза сияли.
Небо очистилось от облаков, и на нем туманным блеском светилась одинокая звезда. В середине гавани ветер и отлив подхватили лодку и понесли ее к кораблю с такой же силой, с какой поток, вращающий колесо мельницы, устремляется в запруду.
Энни, сжавшись в комочек, сидела на корме, ее глаза и руки горели, колени дрожали. Что ее ждет, отчего она чувствует себя такой слабой и беззащитной, откуда это странное возбуждение? Джозеф не обращал на нее внимания.
Огни причала растаяли вдали, музыка еще звучала, но постепенно становилась все тише.
Из своего окна Филипп Кумбе с презрением наблюдал за толпой. На какой-то миг он увидел Джозефа и Энни, которые шли, держась за руки, в направлении ярмарки, но они тут же скрылись. Филипп плотнее задернул портьеры, отошел от окна и сел у погасшего камина наедине со своими мыслями.
А в гавани маленькая лодка ударилась о борт корабля, и по свисающей с него веревочной лестнице вверх поползли две фигуры.
– Джо, что я наделала… что я наделала? – шептала Энни.
Джо взял ее лицо в ладони. Кроме них на «Джанет Кумбе» никого не было. Высоко над его головой раскачивался якорный огонь. Между кораблем и Плином лежала гавань. То был звездный час Джозефа, прекрасный, победоносный.
Он на руках отнес Энни вниз, в тихую каюту.
