Но все это должно быть тайной, чтобы на будущем Бел это не отразилось.

Он взял ее за подбородок и поднял ее лицо.

— Никогда не говори о себе в таком тоне. — Его голос был суровым, взгляд — напряженным. — И никогда не называй себя моей любовницей. Ты будешь мне женой или никем.

Она опустила руки.

— В таком случае придется быть «никем». Грей чертыхнулся.

— Ты и в самом деле полагаешь, что я гонялся за тобой по всему океану ради развлечения?

— Но как же твоя тетушка, твои связи? Планы на будущее твоей сестры…

Он покачал головой:

— Все планы Бел связаны с оказанием помощи несчастным сиротам, и я заверил ее, что в Лондоне достаточно детей, нуждающихся в ее защите. Она согласилась поехать со мной, потому что я пообещал ей не устраивать ее дебют. Если она вообще выйдет замуж, то, вероятнее всего, за какого-нибудь квакера или достойного жалости инвалида войны.

— Она с тобой на корабле?

— Посмотри сама.

Грей кивком указал на палубу своего корабля. Да, она была там. Темноволосая молодая леди дружески помахала ей рукой. София неожиданно поняла, как много людей наблюдает за ними на обоих кораблях.

Она кашлянула.

— А как же твой брат?

— Джосс? Он приведет «Афродиту» в Англию, как только разгрузится. А после этого собирается изучать юриспруденцию. Я буду заниматься корабельным бизнесом, у Бел будет ее благотворительность. Семья будет вместе, вот что самое главное. — Он улыбнулся. — Мистер Уилсон согласился управлять твоим сахарным кооперативом, если тебе интересно. В ее груди затрепетала надежда.

— Уверен, что ты хочешь на мне жениться? Я ведь теперь бесприданница, как ты понимаешь.

Грей засмеялся:

— Посмотри на мой корабль. Он обошелся мне в огромную сумму, даже «Кестрел» пошел на оплату сделки. Но это самый быстроходный корабль, какой только можно найти. — Он взял ее руки в свои. — Забудь о деньгах. Забудь о свете. Забудь о правилах. Мы ведь не умеем следовать правилам, помнишь? Мы должны следовать нашим сердцам. Этому ты меня научила.

Он привлек Софию к себе, положив ее руки себе на грудь.

— Боже, милая, разве ты не знаешь? Ты покорила мое сердце с первого дня нашей встречи. Для меня следовать своему сердцу — значит следовать за тобой. И я последую за тобой на край света, если придется. — Он бросил веселый взгляд на капитана. — Хотя, полагаю, ваш уважаемый капитан предпочел бы, чтобы мне этого делать не пришлось. Думаю, он рад был бы поженить нас прямо сегодня, лишь бы от меня избавиться.

— Сегодня? Но мы никак не можем, — сказала София. Он поднял брови.

— Нет, мы можем.

Он утянул ее на другую сторону корабля подальше от глазеющей толпы. Обняв ее, он наклонился и прошептал:

— С днем рождения, любимая!

София растворилась в его объятиях. Ведь сегодня же ее день рождения! День, которого она с нетерпением ожидала уже несколько месяцев, а теперь совершенно забыла о нем. Пока Грей не появился на горизонте, она вообще ничего не ждала и не предвкушала.

Но теперь она вновь с нетерпением будет ждать. Будет ждать свадьбы и детей, любви и необыкновенных приключений. Настоящей жизни и подлинной страсти. И все это связано с этим человеком.

— О, Грей!

— Пожалуйста, София, скажи «да», — прошептал он. — Я люблю тебя. — Он поцеловал ее в щеку и слегка отстранился. — Какое упущение с моей стороны, что я не говорил тебе этого! Ты и представить не можешь, как я об этом сожалел. Но я люблю тебя, София Джейн Хатауэй. Любовь так переполняет меня, что, кажется, я сейчас взорвусь. А вообще-то я взорвусь, если сейчас же тебя не поцелую, так что если ты настроена сказать «да»…

София обвила руками его шею и поцеловала его. Сначала крепко, чтобы успокоить этого безумца, потом нежно, чтобы насладиться его вкусом. О, как она любила его вкус — вкус свежевыпеченного хлеба и рома! Теплый, благотворный и успокаивающий, с легким привкусом авантюры и опасности.

— Да, — выдохнула она, слегка отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Да, я выйду за тебя замуж.

Он крепче сжал ее талию.

— Сегодня? — спросил он.

— Сегодня. Но сначала ты должен позволить мне переодеться. — Улыбнувшись, она погладила его по щеке: — Ты даже побрился.

— Брился каждый день, как мы отплыли с Тортолы. — Он грустно улыбнулся: — Появилось несколько новых шрамов.

— Хорошо. — Она поцеловала его. — Я рада. И пока я с тобой, меня не беспокоит, что общество отвергнет нас из-за того, что мы пираты.

— В том, что общество отвергнет нас, я не уверен. Мы определенно не пираты. После твоей великолепной речи в суде, — он рассмеялся, — Фицхью решил воспользоваться этой ситуацией, обратив ее в свою пользу. Он, вероятно, подумал, что раз уж он не может способствовать своей карьере, приговорив меня, он добьется этого, отметив меня. По приговору суда «Кестрел», как спасенное имущество, был передан в мою собственность, потом судья представил меня губернатору, потом меня внесли в списки особо отличившихся героизмом. Ходят разговоры о присвоении рыцарского звания. — Он усмехнулся, — Ты можешь этому поверить?

— Конечно, я этому верю. — Она положила руку ему на затылок и ласково потеребила волосы. — Я всегда знала, что ты герой, хотя мне следует проклинать этого судью и этот «список особо отличившихся». Как будто ты нуждаешься в этом. Кем бы тебя ни считали — джентльменом или негодяем, героем или пиратом, знай, что для меня ты прежде всего мужчина, которого я люблю.

Он поцеловал ее звонко, страстно.

— А кого из этой когорты ты предпочитаешь видеть рядом с собой сегодня ночью? — От соблазнительного рыка в его голосе дрожь возбуждения прошла по ее спине. — Своего джентльмена? Своего негодяя? Своего героя или своего пирата?

Она рассмеялась:

— Полагаю, что время от времени я буду наслаждаться каждым из них по очереди. Но сегодня я, пожалуй, буду радоваться тому, что ты мой муж.

Он прислонился своим лбом к ее лбу.

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя.

Лондон, пять недель спустя