Пробежав глазами колонку о голливудских новостях, она остановилась на разделах «Домоводство» и «Цветоводство», которые стали теперь ее любимыми рубриками. Ей нравилось смотреть, как Кэйл вскапывал землю под палящими лучами солнца. Она считала, что это делало мужчину невероятно соблазнительным и привлекательным. Когда он сбрасывал футболку, ее руки сами собой тянулись к его натренированным мышцам и влажной от пота коже. Даже при ее пылком воображении ей никогда не приходило в голову, что предаваться утехам любви в гараже столь же увлекательно и эротично.
От одного воспоминания об этом недавнем случае она вздохнула и провела рукой по обнаженной груди Кэйла, затем бросила свою половину газеты на пол и положила голову ему на плечо, призывно заглядывая ему в глаза.
Вместо того чтобы отбросить кроссворд в сторону и исполнить ее желание, Кэйл, к ее огромному удивлению, еще сильнее уткнулся в газету. Уж не охладел ли он к ней? — пронеслось у нее в голове. Кэйл? Нет! Никогда!
— К чему стремится влюбленная парочка? — спросил он с лукавой улыбкой.
— Есть какие-нибудь буквы?
— Первая «с», семь букв, — ответил Кэйл.
— Свадьба. Слишком легко догадаться, — разочарованно сказала она. — Это знает каждый подросток!
— Если б это было легко, то ты бы сразу догадалась, без подсказки, — сказал Кэйл, целуя ее в губы.
Он усмехнулся и крепко обнял ее.
— И что получилось?
— Желание, — медленно проговорила она. Вдруг глаза у нее округлились, щеки залились румянцем. Свадьба!
Он засунул руку под ее подушку, что-то поискал и вынул бархатную темно-синюю коробочку.
— Я думал, что ты сама найдешь ее, когда будешь взбивать свои подушки, но раз ты ее не нашла, то мне приходится сделать это самому.
Он открыл коробочку: на темно-синем бархате сверкал чистой воды бриллиант с двумя опалами по бокам, в изящной платиновой оправе. Кэйл вынул кольцо и взял Аманду за левую руку.
— Я люблю тебя, Аманда. Согласна ли ты выйти за меня замуж?
— Да, — уверенно ответила она, не колеблясь ни минуты. — Я согласна стать твоей женой.
Кэйл надел ей кольцо на безымянный палец и, наклонив голову, приник к ее губам в столь долгом упоительном поцелуе, что им обоим показалось, будто они очутились в раю.
