перестал кричать. Когда она приподняла простыню, почувствовав что-то теплое и липкое под собой, то обнаружила большое темно-красное пятно крови. Чувство вины и отчаяния охватило ее, такое острое, что она чуть не разрыдалась. «Что я с собой сделала?» Ее всегда укоряли за опрометчивость и легкомысленное пренебрежение неизбежными последствиями. О Боже, теперь она видела справедливость этих обвинений.

Николас Паллиадис, разъяренный, как тигр, кружил вокруг нее.

– Это была западня! И я сам кинулся прямо в нее. Мне следовало пошевелить мозгами, прежде чем снимать штаны. – Его лицо исказила дикая ярость. – Это все часть какой-то грязной интриги, какого-то дьявольского плана, так?

Элис испуганно посмотрела на него.

– Как ты только…

– Как я что? – Он наклонился над кроватью, чтобы схватить ее за обнаженную руку. – Как я догадался? Думаешь, я глуп? У меня могущественные враги, которые жаждут уничтожить мою семью. – В его глазах блеснуло бешенство. – Они пойдут на все, чтобы насладиться победой.

– Я вовсе не это имела в виду!

– Неужели? – Николас кинул на кровать какой-то маленький сморщенный предмет. – Он порвался, – взревел он. – Тебе и кому-то еще, кто участвует в этом грязном деле, сегодня здорово повезло. Презерватив порвался.

Элис соскользнула с противоположной стороны кровати, стараясь вспомнить, где оставила свою одежду.

– Я не имею к этому никакого отношения, что бы там ни… – она украдкой перевела взгляд на предмет, лежавший на постели, – …случилось.

– Не имеешь, черт возьми?! Он порвался, потому что ты оказалась девственницей! На это вы и рассчитывали.

Николас внезапно поставил колено на край кровати, схватил Элис за плечи и грубо встряхнул ее.

– Сколько вы хотите? В чем суть вашего шантажа? Сколько стоит твоя девственность? Или ты выставишь это как сексуальное домогательство? – Он еще раз с силой тряхнул Элис. – Я не собираюсь на тебе жениться, сучка!

– Ты сумасшедший! – Она оттолкнула его руки. – Я хочу уйти отсюда как можно скорее.

Но он удерживал ее.

– Что у тебя и твоих дружков на уме? В чем вы станете меня обвинять?

Элис вырвалась из его рук, пытаясь собрать свою одежду. Паллиадис неотступно следовал за ней.

– Или вы собираетесь подождать, – прокричал он ей в ухо, – и взвинтить цену, когда через несколько недель ты объявишь, что беременна? Я угадал?

Элис вновь оттолкнула его, но он проворно схватил ее за плечи и снова энергично тряхнул.

Элис подумала, что с безумием этого ужасного вечера ничто не может сравниться. Она вытерпела болезненный, унизительный половой акт, а теперь боролась с психом, который вбил себе в голову, что она станет шантажировать его! Она чувствовала себя оскверненной и мечтала только о том, чтобы поскорее оказаться подальше отсюда. Она так надеялась обрести безопасность, идя на такую жертву. А этот тип думает, что угрожают именно ему!

– Лучше позволь мне уйти, – произнесла Элис, едва не плача. – Кое-кто сейчас наблюдает за нами, уж они-то позаботятся, чтобы я не пострадала!

Он отдернул от нее руки, как от прокаженной.

– Вот мы и подошли к сути дела. – Мускулы на его обнаженной груди перекатывались, когда он сжимал и разжимал кулаки. – Значит, у тебя есть дружки, которые за всем наблюдали. Люди, которые «позаботятся, чтобы ты не пострадала»? – Его губы искривились в насмешке. – А ты пока подождешь до тех пор, пока не выяснишь, забеременела от меня или нет?

– Ты в своем уме?

Она поморщилась, обнаружив, что нуждается в прокладке: у нее все еще шла кровь. Это была последняя капля в чаше унижений. Элис чуть не разрыдалась.

Она понимала, что совершила ужасную ошибку. Она не желала становиться любовницей Николаса Паллиадиса, вообще чьей-либо любовницей! Что, ради всего святого, ее заставило пойти на такое? Элис инстинктивно избегала секса, а теперь убедилась, что он действительно омерзителен!

Ее план обернулся против нее же самой. Что бы ни вытворял Роберт, он не может желать ей зла. Ей еще повезло, что не произошло нечто более ужасное! Элис подавила подступившие к горлу рыдания.

Ей надо побыстрее одеться и бежать отсюда! Она устремилась в гостиную.

– Ты никуда не пойдешь! – Паллиадис метнулся за ней, быстрый, как хищник. – После того, что случилось, я не могу тебя так просто отпустить!

Элис, не обращая на него внимания, собирала свою одежду. В тусклом свете гостиная показалась ей унылой и необычайно пустой. Девушка подхватила туфли и загадочно мерцающее платье, небрежно брошенное у окна. Пальто висело на спинке кресла.

Николас Паллиадис стремительно приближался к ней, застегивая на ходу брюки.

– Слышишь меня? Ты никуда не пойдешь до тех пор, пока я не вызову своих адвокатов!

Элис торопливо натянула изумрудное платье Мортесьера, ощутив холодное прикосновение тяжелой ткани. Незастегнутые края его распахнулись, когда она нагибалась, чтобы взять пальто.

В ту же секунду перед ней возникла мрачная фигура Паллиадиса.

– Я хочу, чтобы завтра мои адвокаты отвезли тебя на осмотр к гинекологу. – Он замолчал, глядя на нее. – Черт… я сам отвезу тебя в больницу. Сегодня же!

Элис проскользнула мимо него. Какой смысл объяснять этому глупому и упрямому миллионеру, что произошла ужасная ошибка? Все равно он ничего не поймет.

– Выпусти меня отсюда! – Одной рукой она старалась застегнуть «молнию» на спине, другой удерживала зеленое атласное пальто.

У самых дверей Паллиадис преградил ей дорогу.

– Дьявол! – бушевал он. – Возвращайся в постель. Я хочу сполна получить то, что мне причитается за мои деньги.

Элис продолжала отступать к выходу.

– Не прикасайся ко мне. Иначе тебе придется сильно пожалеть об этом!

– Кто эти типы, что стоят за тобой? Назови их имена. – Он снова устремился на нее. – Прежде чем ты выудишь из меня деньги, я упрячу этих сукиных детей за решетку!

Лифт оказался как раз перед ней. Элис засунула туфли под мышку и другой рукой сорвала с ушей серьги.

– Мне ничего от тебя не надо! – Она швырнула в него сверкнувшие на лету бриллиантами серьги. – Забирай свои поганые стекляшки.

Серьги ударились о его голую грудь и упали на пол.

Элис ринулась к двери лифта. Николас Паллиадис протянул руку, чтобы остановить ее, и схватился за край распахнутого на спине платья. Он дернул ткань на себя. Нейлоновые нитки, использованные Руди Мортесьером для пригонки сложных зеленых деталей кроя, порвались с протяжным треском, и россыпи стеклянных бисеринок полетели в разные стороны, как брызги фонтана.

Элис впрыгнула в кабинку лифта, придерживая перед платья, готового свалиться с нее.

Паллиадис выругался на смеси разных языков. Он ринулся было за ней, но двери лифта неумолимо закрылись под мелодичный звон колокольчиков.

Элис принялась нажимать на кнопки внутренней панели. Пока лифт спускался, она слышала громкий топот – это Паллиадис мчался вслед за ней по лестнице.

Ей удалось надеть туфли и натянуть на порванное платье атласное вечернее пальто. При каждом движении маленькие каскады бисера проливались на пол кабины лифта. Как только лифт остановился и створки двери поползли в стороны, Элис устремилась наружу, пробежала мимо охранника в холле и выскочила на авеню Фош.

Тротуары были белы от выпавшего снега. Проваливаясь в снег и поскальзываясь, Элис ринулась вниз по улице, в любую минуту ожидая услышать голос Николаса Паллиадиса, приказывающего ей