участвовали в битве, оба остались на берегу. Стрела застряла глубоко в груди Сигурда, вонзилась до самого оперения, и нельзя было ее вытащить, не потревожив рану.
Сигурд это понимал. Было страшно, но он собрался с духом, хотя глаза уже стекленели льдом, как будто заброшенные в море весла, и позвал:
— Эйнар?
— Да.
— Я умираю.
— Да нет же!
— Помни меня.
— Как же, забудешь такого глупца, — буркнул Эйнар. — Вздумал умирать от поверхностной раны!
— Эйнар!
— Что?
— Мне нужно что-то тебе сказать.
— Для умирающего ты слишком разговорчив.
— Нет, — настаивал Сигурд. — Eg elska…
— Что ты лопочешь, — перебил Эйнар, — совсем как баба! Побереги силы!
По лицу Эйнара было понятно, что разговор окончен, и тогда Сигурд закрыл глаза, а друг понес его на ладью. Там Эйнар ножом стал срезать кожу вокруг древка стрелы, и Сигурд каждый раз выл от боли.
Прорезав достаточно широкое углубление, Эйнар щипцами выдернул стрелу и показал застрявшие на острие волокна мяса едва не потерявшему сознание Сигурду.
— Сван тебя неплохо раскормила, — заметил Эйнар. — У тебя над сердцем жир.
Всю дорогу назад Эйнар полоскал повязки и промывал рану Сигурда, чтобы не попала инфекция. Вроде обошлось — рана хоть и не заживала, зато и не воспалялась. Сигурд даже не заметил, как очнулся и увидел над собой Сванхильд с миской лукового супа в руках.
— Горячее тебе на пользу, — заявила она.
— Я могу уйти. Глупо оставлять больного в доме у беременной женщины.
Она, кажется, изумилась.
— Ты член семьи, и мы даже слушать ничего не станем!
— Но ребенок…
— Пей! Если я учую запах лука в ране, то пойму, что внутри что-то задето.
Следующие несколько дней Эйнар и Браги молились богине исцеления, а Сванхильд все ухаживала за раной Сигурда. Знахарь благословил несколько рун из китового уса в обмен на один из лучших сундуков работы Эйнара и разбросал руны вокруг лавки, на которой лежал раненый.
Кажется, это подействовало — от раны Сигурда луком не пахло. Чуть оправившись, Сигурд первым делом пошел в мастерскую — продырявить одну из целительных рун. Потом протянул ее Сванхильд.
— Ты окажешь мне честь, — произнес он, — если повесишь эту руну на свое ожерелье. Конечно, если не хочешь…
Но она не дала ему договорить, лишь сжала в объятиях и горячо закивала.
Исцеление шло тяжело. Сигурду было трудно поднимать руки, а иногда, в самый неожиданный момент, изнутри простреливала внезапная боль, но вскоре он устал принимать заботливые ухаживания.
И стал помогать Эйнару в новом деле — изготовлении лодки для Браги, чтобы парнишка рыбачил в бухте. Сигурд твердо вознамерился раскрасить каждый дюйм поверхности. Конечно, так украшать лодку вовсе не обязательно, но ему приятно было снова взять в руки кисточку. Работа чрезмерно затянулась, однако Эйнар ни разу не упрекнул друга в медлительности.
Беременность Сванхильд протекала без осложнений, несмотря на возраст, не вполне годящийся для подобного приключения. Когда начались роды, юный Браги помчался за повитухой, а мужчины остались, чтобы помочь роженице. Вскоре в семье появился еще один мальчик — здоровый и красивый, и назвали его Фридлейв.
Убедившись, что с ребенком все в порядке, мужчины решили выпить за свою удачу. Даже Браги разрешили не спать допоздна и осушить немало чаш с крепким элем; теперь, когда в семье появился младший братишка, отец решил, что старшему пора пить как взрослому мужчине.
В комнате горел огонь, пылала ворвань в лампах; Эйнар со смехом наблюдал, как его парень (нынче
— Нет, еще не очень взрослый, — подтрунивал он, а Сигурд воскликнул, что от эля у Браги грудь покроется волосами! Ну, если не грудь, то, по крайней мере волосатый язык поутру обеспечен.
Через пару минут парнишка уже храпел, а Эйнар, убедившись, что жена и новорожденный тоже спокойно спят, удалился в мастерскую. Он вернулся с небольшим свертком и кинул его Сигурду; внутри оказались сушеные грибы.
— А теперь по-настоящему отпразднуем, что боги нам улыбаются!
Каждый съел по паре штук berserkjasveppur (Сигурду не нравилась текстура грибов, но он не стал отказывать другу), а остатки Эйнар вывалил в горшок с элем.
— Остальное мы вскипятим. На вкус гадость, но какой эффект…
Ночь шла своим чередом. Эйнар пытался описать прекрасные, парящие вокруг узоры, а Сигурду сделалось ужасно смешно. От его восклицаний Сванхильд несколько раз удивленно поднимала голову, но ничего не говорила и снова засыпала. Мужчины пили, пока горшок с грибным отваром не опустел, а потом доели разваренную жижу.
— Молодец, что подарил Сван руну для ожерелья! — зевнул Эйнар. — Жаль, я сам не подумал…
— Она за мной ходила, — отозвался Сигурд. — Как и ты!
— Пора ей что-нибудь подвесить на шею и от тебя.
— Я люблю ее… — пробормотал Сигурд.
— Я знаю.
— И Браги, — добавил Сигурд. — Браги я тоже люблю.
— У меня для тебя что-то есть. — Эйнар снова скрылся в мастерской и на этот раз вернулся с наконечником стрелы, пронзившей грудь Сигурда. Он тяжело опустился на лавку поближе к приятелю. — Дай мне свой шнурок!
— Я не знал… — прошептал Сигурд. — Я думал, ты ничего не заметил…
— Я сразу все понял, а потом опять вспомнил, когда вот это вырезал… — он поднял наконечник, — из твоей груди.
Сигурд отдал ему кожаный шнурок, и Эйнар скрутил его, сказав при этом:
— Совсем такой же, как когда я перевязывал меч Дар Сигурда.
Сигурд пристально уставился в огонь, не в силах вынести взгляд друга, а Эйнар нанизал наконечник на шнурок. Потом протянул Сигурду.
Тот было поднял руку, но передумал и вместо этого слегка склонил голову.
Эйнар на миг запнулся, а потом надел шнурок на шею младшему товарищу. Сигурд почувствовал прикосновение руки к волосам… кажется, даже царапнуло шею… Так часто представлял он ласки Эйнара — и вот, наконец!..
Оба замерли, глаза в глаза.
Сигурд подался вперед, и Эйнар не отпрянул. Они были так близко… Сигурд откашлялся (в горле будто застряли горячий эль и грибы) и хрипло произнес слова, после стольких лет ожидания:
— Eg eiska tig.
Эйнар чуть прищурился, но выражение его лица не изменилось.
Сигурд еще немного приблизился, и Эйнар опять не отшатнулся. Тогда Сигурд склонился близко- близко, прижался губами к губам Эйнара и поцеловал его.
Эйнар не шевельнулся. Сигурд счел это за согласие и стал целовать крепче.
Потом почувствовал, как Эйнар рвется прочь, ощутил болезненный удар в висок! Он опрокинулся, свалился с лавки наземь, едва успел увидеть занесенную над собой ногу… Размах со всей силы, прямо по ребрам! Вышибло весь воздух из легких… Эйнар рукой, которой держал меч, влепил Сигурду прямо в солнечное сплетение — раз, еще раз! Он нападал не думая, промахивался из-за собственного бешенства и снова бил.
