Кроме того, для Ведерникова эта условная фраза означала, что может случиться так, что в результате разговора по «мобильнику Петрова» — он уже никогда не вернется в свой рабочий кабинет. К подобной ситуации Владислав Фридрихович подготовился давно и не раз проводил соответствующие репетиции. Первым делом он должен был взять с собой самое необходимое: деньги, паспорта, оружие. Весь этот набор Ведерников держал в металлическом дипломате с цифровым замком, запертом в специальном сейфе. После этого он обязан был избавиться от опасных улик, с помощью которых можно было напасть на его след или на след «Первого».

Поначалу Ведерников держал эти опасные вещи в дипломате, который был просто заминирован и взрывался через полчаса после включения сигнала. Но позднее Ведерников при помощи Седого усовершенствовал систему уничтожения не только опасных улик, но и всей документации, находящейся в его кабинете. Для этого все шкафы и столы были заминированы, и в случае опасности Ведерникову нужно было только набрать на своем сейфе определенный набор цифр.

Эта система была намного совершеннее прежней, потому что она имела так называемый «задний ход». Допустим, тревога оказывалась ложной. В этом случае Ведерников, возвратившись в свой кабинет, должен был набрать на сейфе иную комбинацию цифр, и система тут же отключалась. Если же кто-то посторонний захотел бы залезть в ящик или какой-нибудь шкаф без отключения этой системы, то система мгновенно срабатывала, и все документы моментально уничтожались с помощью сильнейшего термического воздействия.

После звонка «Первого» Ведерников очень занервничал: явно случилось нечто такое, что, как чисто интуитивно он чувствовал, внесет в его жизнь очень серьезные изменения. Неужели провал?

Владислав Фридрихович бегло проанализировал несколько возможных путей развития ситуации и решил, что при самом неблагоприятном из них в первую очередь необходимо избавляться от опасных свидетелей: в данном случае наиболее опасным свидетелем являлся Федор. И поэтому, выходя из своего кабинета, он подал знак Федору следовать за ним. И когда они вместе спускались в служебном лифте, Ведерников тихо проговорил:

— Послушай, Седой, сейчас у меня должна состояться очень важная встреча, и ей никто не должен помешать. А поскольку я доверяю только тебе, то ты и будешь нас прикрывать.

— Как телохранитель или как простой наблюдатель? — спросил Федор не только для того, чтобы узнать, как ему действовать в случае непредвиденной ситуации, но и для того, чтобы прощупать, сможет ли он заработать на этом задании и сколько?

— Просто держи глаза открытыми пошире, — уточнил Ведерников, — потом обо всем доложишь!

— Как скажешь, хозяин.

Ровно через пятнадцать минут Ведерников оказался в Нескучном саду. Не очень надеясь на Федора, он постарался, чтобы за ним, во-первых, не увязался «хвост», а во-вторых, во время телефонного разговора ему требовалось, чтобы никого рядом не было.

В Нескучном саду Ведерников сел так, чтобы не выпускать из поля зрения фигуру Седого. Вскоре раздалась незатейливая мелодия «Подмосковных вечеров», и он нажал на мобильнике кнопку «да».

— Еще раз привет, Славик! — прозвучал голос «Первого».

— Здравствуйте, — напряженно ответил он, — что-то случилось?

— У вас нюх, как у породистой гончей, — усмехнулся Широши. — Сразу после нашего разговора отправляйтесь в аэропорт, берите билет в любую страну Запада и сегодня же улетайте из России, если, конечно же, вы не хотите близко познакомиться со всеми прелестями Лефортовской тюрьмы, — с явным сарказмом проговорил «Первый».

— А как же…

— О семье придется забыть, — перебил Широши, — по крайней мере на ближайшие три-четыре года, я вас найду в Вене.

— В Вене? Но как?

— Ровно через две недели, в семь часов вечера по венскому времени у входа в Оперный театр вас будет ждать человек. Он сам к вам подойдет. Послушайте вместе хорошую оперу. Вы ведь давно не были в театре?

— Давно.

— Я так и думал… — с удовлетворением заметил тот. — Я надеюсь, на две недели скромной жизни на Западе ваших сбережений хватит? Вы не забыли номера ваших швейцарских и австрийских банковских счетов?

— Ничего не забыл, шеф. Но можно вопрос?

— Почему вспыхнула земля у вас под ногами?

— Да…

— К сожалению, не только у вас, — с явным огорчением произнес «Первый», — на столе по имени Россия смешаны такие карты! Полетели такие нужные и талантливые головы, что вы и представить не можете! Но, прошу заметить, — многозначительно сказал Широши, — я спасаю только вашу голову… — Он сделал паузу и подытожил: — Я всегда с уважением отношусь к тем людям, которые были мне преданы до конца.

— Весьма признателен вам за то, что вы цените мою готовность служить вам верой и правдой!

— Нисколько не сомневаюсь в вашей признательности, — не без иронии заметил Широши. — Ладно, пока, до встречи! — В трубке послышались короткие гудки.

В соответствии с инструкцией Ведерников нажал на кнопку «нет», достал из кармана носовой платок, тщательно протер трубку, затем резко переломил ее хрупкий корпус и бросил в мусорную урну. Незаметно вытащил из кармана миниатюрный контейнер с иглой и отравленной жидкостью. Поудобнее вложив контейнер в правую руку, Ведерников медленно поднял глаза на Седого, который бросал по сторонам цепкие взгляды и даже на мгновение не мог представить, что его жизнь уже приблизилась к своему логическому завершению и вскоре ему предстоит встретиться с душами всех тех, кого он собственноручно отправил на тот свет.

Перехватив чуть заметный жест своего шефа, Седой быстро встал, подошел к скамейке, где сидел Ведерников, и опустился рядом.

— Клиент на встречу не пришел, — пояснил ему Ведерников, — перенес ее на завтра, но ты должен посидеть на этой скамейке еще двадцать минут, дождаться человека в красном плаще, получить от него пакет и тут же принести мне… — Он старался говорить медленно и спокойно, хотя его выдавали бегающие глаза, но, на его счастье, Седой настолько верил своему хозяину, что ему и в голову не могла прийти мысль о такой черной неблагодарности.

— Что в этом пакете?

— Документы.

— Компромат?

— Да. — В голосе Ведерникова прозвучало явное облегчение: Федор, сам того не зная, облегчил ему задачу.

— Сколько я получу?

— Пять штук.

— Десять!

Ведерников хотел было уже согласиться, но тут же спохватился: нужно, чтобы все было, как обычно, а обычно они бешено торговались. Какая разница сейчас: все равно тот не получит ни цента.

— Семь.

— Восемь с половиной.

— Семь с половиной.

— Восемь.

— По рукам. — Ведерников протянул ему руку, которую тот пожал, не обратив внимания на едва заметный укол.

— Люблю иметь с вами… — начал Седой, но в тот же миг его мозг, получив соответствующую дозу сильного смертельного яда, мгновенно перестал соображать, а все его тело одеревенело.

Осторожно высвободив свою руку из руки Седого, Ведерников осмотрелся по сторонам, но вокруг никого не было, и только в самом конце аллеи медленно шла в их сторону пожилая пара. Продолжая сидеть,