отчаянно искал выход из положения; его состояние в то время характеризуется тем фактом, что раз в несколько дней он всерьез задавал себе вопрос, утром или днем сегодняшнего дня применить оружие и убить Гитлера. Можно представить, что он чувствовал и переживал и в каком страшном напряжении находился, когда, бывая в рейхсканцелярии с пистолетом в кармане, слушал разглагольствования Гитлера о неизбежности того, что, как считал Гальдер, должно быть предотвращено всеми имеющимися средствами. Поэтому неудивительно, что в эти дни Гальдер был на грани нервного срыва. Гроскурт раздосадовано написал в дневнике 16 октября 1939 года: «Адмирал был у Гальдера. Вернулся потрясенным. У того нервный срыв. Браухич также беспомощен. Фюрер требует наступать. Не желает слушать никаких возражений. Утверждается, что ничего нельзя сделать (в смысле осуществления переворота), поскольку в этом случае нас сметут англичане». В конце этот бескомпромиссный офицер выносит убийственный приговор: «Начальник Генерального штаба
В силу того, что Гальдер не мог решиться самому убить Гитлера, для него особое значение приобретало то, чтобы в этот критически важный момент с его стороны было бы сделано все необходимое для содействия осуществлению переворота, поскольку именно от его действий и настроя в конечном итоге зависел успех всего предприятия. Именно тогда он предпринял шаги по дислоцированию войск, с тем чтобы они располагались в досягаемости относительно Берлина. Ответственный за транспортировку сухопутных сил полковник Рудолф Герке находился в прямом подчинении Гальдера, как начальника штаба сухопутных сил; две танковые дивизии были сняты с марша на Западный фронт и передислоцированы к востоку от Эльбы под предлогом их переоснащения новыми видами вооружений.
Для Гальдера наступивший момент также был вполне подходящим для того, чтобы взять под контроль разработку подробного плана предстоящего переворота.
Именно тогда, судя по всему, начальник штаба сухопутных сил дал указание настойчивому Гроскурту, которого тот с таким нетерпением ждал, создать рабочую группу, вероятнее всего, под общим руководством генерала Штюльпнагеля, для выработки плана переворота[118].
Записи, сделанные в сумбурные дни до 5 ноября 1939 года, подтверждают высказанную другими, главным образом Эцдорфом, точку зрения о том, что главную роль в разработке плана переворота играл именно Гроскурт. Сам Гальдер после войны утверждал, что в «компактную небольшую группу со строго ограниченным доступом» входили Штюльпнагель, Эцдорф, Фельгибель (начальник связи), Вагнер и, «некоторое время», Гроскурт.
Дополнительное свидетельство по этому поводу представлено Кордтом, по словам которого в середине октября 1939 года Эцдорф сообщил своим друзьям в МИДе, что Гальдер приказал создать небольшую группу из работников штаба для детальной разработки военных аспектов переворота. Как отмечает Кордт, решение Гальдера было вызвано настойчивыми обращениями Эцдорфа, подчеркивавшего необходимость разработки подробного плана переворота, вплоть до составления текстов соответствующих приказов и воззваний.
Гроскурт и его маленькая группа из участников Сопротивления, особенно Шрейдер и Фидлер, сразу же с головой ушли в работу; с огромной энергией и самоотверженностью они буквально вгрызались в любые, в том числе и самые специфические детали, необходимые для успешного осуществления задуманного. Сам Гроскурт обсуждал со своими друзьями на Тирпиц–Уфер детали плана проникновения в рейхсканцелярию. Секретарь Гроскурта вспоминает, что ей приходилось печатать списки лиц, подлежащих аресту берлинской полицией, руководитель которой граф Гелльдорф был на стороне оппозиции; а также о том, что Гроскурт диктовал ей тексты воззваний к армии и войсковых приказов.
Смущает, правда, то, что практически нет никаких упоминаний о координации разрабатываемых в Цоссене планов с оппозиционным центром в абвере, в котором как раньше, так и в то время разрабатывались аналогичные планы. За несколько недель до Мюнхена Остер сделал анализ основных проблем, связанных с переворотом, и предложил ряд мер, которые следовало в этой связи предпринять. Эта работа известна в истории деятельности оппозиции как план Остера. Гальдер, как видно из приглашения, выписанного им Остеру, посетить ОКХ 4 ноября 1939 года, знал об этом документе; также трудно себе представить, чтобы Гроскурт о нем не знал и тщательно его не изучил. Вероятнее всего, Гальдер, нервы которого были истрепаны окончательно, просто хотел держать всю работу под своим контролем и не приглашать еще дополнительно «целый экспедиционный корпус с Тирпиц–Уфер». Следует отметить, что представитель абвера в ОКХ работал очень активно и настойчиво, и поэтому навряд ли можно высказывать претензии к Гальдеру, что он не стал приглашать еще кого–то из военной разведки (Гроскурта ему и так было «более чем достаточно»). Исходя из того, что нам известно на сегодняшний день, можно утверждать, что планы, разрабатываемые в Цоссене, были очень схожи с теми, которые как до этого, так и в те же самые дни готовились на Тирпиц–Уфер. При этом группа Остера тщательно изучала прежде подготовленные ими планы, внося в них соответствующие коррективы в связи с меняющейся обстановкой, но при этом стараясь не потерять ничего важного из того, что было сделано раньше. Поэтому вполне естественным выглядит предположение, что Гроскурт, поскольку время поджимало и обстановка могла измениться непредсказуемым образом, просто использовал в своей работе уже сделанные в абвере наработки.
Не вызывает сомнений, что оперативная оппозиционная группа в абвере, день и ночь с надеждой ожидавшая сигнала к выступлению от ОКХ, также много внимания уделяла собственным разработкам технической стороны захвата власти. Никто из них не разделял наивного оптимизма Герделера, что тщательная подготовка переворота является излишней. По мнению Герделера, достаточно было вызвать революционную ситуацию, чтобы в результате «вспыхнуло пламя», которое поглотит режим Гитлера.
Можно с большой долей вероятности утверждать, что в течение этих недель план Остера был рассмотрен вновь; с него явно стряхнули пыль, вынув из запасников, и попытались применить к возникшей на тот момент ситуации. Сохранился лишь один экземпляр этого документа, представляющий собой написанные от руки карандашом три страницы текста. Это все что, осталось из того огромного количества документов оппозиции, которые были захвачены, а позднее уничтожены нацистами.
Также следует иметь в виду, что практически все участники Сопротивления, соприкасавшиеся с этим документом, были уничтожены в 1944—1945 годах. Более повезло тем сотрудникам СД, которым пришлось в рамках выполнения своих служебных обязанностей тщательно и скрупулезно изучать попавшие к ним в руки документы подобного рода, чтобы затем использовать этот материал в качестве доказательной базы при ведении следствия и в ходе допросов. Свою работу они выполняли в последние месяцы войны и хорошо помнили все детали, что и продемонстрировали, когда находились под следствием несколько лет спустя после окончания войны. Их показания в целом соответствовали действительности, за исключением того, что они делали слишком большой акцент на ту роль, которую играл в заговоре Донаньи, чтобы оправдать вынесенный ему обвинительный приговор; у них не было заинтересованности ввести следствие в заблуждение, и они старались как можно более полно изложить все то, что им удалось почерпнуть как из захваченных документов оппозиции, так и в ходе допросов ее участников [119].
План Остера, касавшийся ряда проблем и вопросов, связанных с захватом власти, был составлен в очень изысканных выражениях и напоминал литературное произведение; при этом было совершенно ясно, кому отводилась роль охотника, а кому – добычи. Документ был написан настолько интересно и занимательно, что один из агентов СД перечитал его несколько раз, когда документ впервые попал к нему в руки.
Основные положения плана были первоначально разработаны Остером в тесном сотрудничестве с Беком. В ходе допроса нацистами в 1944 году Остер подтвердил, что работал вместе с Донаньи, отметив при этом, что речь шла о повторном изучении осенью 1939 года ранее составленного документа. Представляется важным выяснить, что из этого документа было написано в ходе разработки изначального плана в 1938 году, а что было изменено или добавлено уже осенью 1939 года. Хотя в 1938 году Остер выразил в личном доверительном порядке одобрение намерения Гинца уничтожить Гитлера «при попытке оказания сопротивления» силами группы специально отобранных бойцов, навряд ли это было зафиксировано на бумаге. С другой стороны, в 1944 году был захвачен документ, в котором лица, подлежащие уничтожению, были обозначены следующим образом: «Ги – Ге – Рибб – Гим – Гей – Ди» (Гитлер – Геринг – Геббельс – Риббентроп – Гиммлер – Гейдрих – Дитрих; следует, очевидно, исходить из того, что сокращение «Ге» обозначало как кронпринца Геринга, так и одного из его злейших врагов – Геббельса). При указании военных частей, обеспечивающих переворот, явно был взят за основу вариант 1938 года;
