Тони вдруг пришло в голову, что если бы Роузи разрешили предстать в ее настоящем, женском обличье, то она была бы именно такой женщиной — дерзкой, непристойной, кокетливой, а оттого еще более желанной.

— Проклятье! — с решимостью, которой сам от себя не ожидал, Тони вошел в холодную воду. Ему хотелось показать себя девушке во всей красе, продемонстрировать свой товар несговорчивому покупателю, но этот товар вырос до таких размеров, что Тони подумал, что потеряет сознание, потому что кровь отхлынула от его головы к одному-единственному месту.

— Эй, как насчет того, чтобы помыться? У тебя нет с собой кусочка мыла? — Он побрызгал водой себе на живот, ожидая, пока ледяной холод окажет свое действие.

Пробормотав себе что-то под нос, Роузи порылась в карманах:

— Есть! — Подойдя поближе к воде, она бросила мыло Тони, который ловко поймал его. — Только верните, когда закончите.

— Ты кидаешь, как женщина, — проворчал Тони, поднося уродливый мыльный комок к носу. От него приятно пахло гвоздикой, и Тони снова охватила горячая волна возбуждения. Этот женский запах мог в одночасье выдать Роузи, достаточно уже было одного факта, что она имела при себе такое мыло.

Тони плавал в холодной воде, пока не почувствовал, что еще немного, и низкий голос превратится в мальчишеский дискант.

— И все-таки мне больше нравится ванна, — наконец вымолвил он, стараясь говорить как можно более низким тоном. — Забирайся сюда, а то от тебя пахнет плесенью. — Тони начал намыливать голову, украдкой поглядывая на Роузи.

— А что, нормальный мужской запах! — решительно заявила Роузи, принюхиваясь к своей одежде.

— Чушь, от меня вот ничем не пахнет! А разве я не мужчина?

Полностью овладев своими чувствами, Тони подошел ближе к берегу — теперь вода доходила ему только до колен — и широко развел руки. Роузи не сводила с него глаз, словно хорошая хозяйка, бдительно следящая за своей стряпней. Наклонившись, Тони начал смывать с головы мыльную пену, пытаясь спрятать улыбку.

— Эй, брось-ка свой плащ, им я вытрусь! — приказал он, подняв наконец голову.

Никакого ответа. Только примятая трава на небольшом холмике, где она сидела в последний раз, напоминала о том, что Роузи побывала здесь. Только примятая трава и только память о ее янтарных глазах, удивленных и полных неизъяснимой женской прелести.

Сэр Дэнни стоял на ступеньках фургона, который служил ему домом. Он вгляделся в грязное тесное пространство.

— Роузи?

— Я здесь.

— Людовик, останься, — приказал сэр Дэнни и вошел внутрь.

Почти все помещение занимали две узкие кровати, покрытые одеялами. Между ними оставался тесный проход. Все стены были увешаны костюмами и прочим нехитрым театральным реквизитом.

— Где ты была? — спросил сэр Дэнни.

Роузи уселась на кровати, всецело поглощенная какой-то мыслью. Людовик стоял поблизости, поэтому Роузи колебалась, не зная с чего начать. Могла ли она говорить откровенно в его присутствии? Наверное, да: Роузи всегда полагалась на безошибочный отцовский инстинкт сэра Дэнни. В последнее время тот немного изменился. Кроме того, она надеялась, что, если объяснения окажутся тщетными, Людовик поможет ей побудить сэра Дэнни к более решительным действиям: или приступить к осуществлению плана, или уехать отсюда, пока не поздно. Роузи не хотела больше сидеть сложа руки. Пусть сэр Дэнни, подчиняясь своему холодному разуму, решает сам, что делать — начинать спектакль или собирать пожитки.

Конечно, они не смогут вернуться в Лондон: граф Эссекс не забыл бы их так скоро, но кто мог помешать им отправиться в провинцию?

— Вы могли бы сказать мне, что мое мужское естество карликового размера.

— Мне это как-то ни разу не приходило в голову. — На лбу у сэра Дэнни вдруг выступила испарина, он приподнял бровь и оглянулся через плечо на Людовика, подошедшего поближе. — Почему ты думаешь, что твое… э-э… мужское естество карликового размера?

— Ну… У Тони оно такое большое…

Сэр Дэнни резко шагнул вперед.

— Что — у Тони?

— Его мужское естество…

— Я тебя слушаю, продолжай! — рявкнул сэр Дэнни.

Людовик, стоящий за дверью, издал рычащий звук. Его необузданная свирепость, казалось, начала передаваться и сэру Дэнни.

— Это какая-то ошибка, Людовик, не делай глупости!

Глубоко вздохнув, сэр Дэнни похлопал себя по груди, словно наездник, сдерживающий норовистую лошадь.

— Роузи, ты поражаешь меня! В какой-то момент я подумал, что ты на самом деле увидела его мужское естество, когда в действительности ты видела только его подштанники.

— Тони предложил мне искупаться.

На щеках сэра Дэнни выступили багровые пятна, а сам он надулся, словно гриб-дождевик после дождя.

— Я никогда еще не хлестал тебя ремнем, — закричал он, предвосхищая реакцию Людовика, — но я сделаю это сейчас и буду лупить тебя до тех пор, пока не услышу всей правды! Итак, ты купалась с сэром Энтони?

— Купался только Тони.

— Ты снимала с себя одежду?

— Нет.

Сэр Дэнни вздохнул с облегчением.

— А он?

— Снимал.

— Всю? — Глаза сэра Дэнни сузились.

— Всю.

Дэнни изо всех сил ударил кулаком по тонкой стене фургона, и в тот же миг снаружи раздался такой же мощный удар, сопровождаемый потоком ругательств на чужом языке: Людовик отреагировал на услышанное.

Еле сдерживая гневное возбуждение, Роузи смотрела, как сэр Дэнни нервно расхаживает по узкому проходу между кроватями. Ярости его не было предела, и ужас, и отвращение, написанные на его лице, давали Роузи надежду.

Поведение Тони взбесило сэра Дэнни, но нерешительность самого сэра Дэнни привела в ярость уже Роузи, и она подлила масла в огонь:

— А завтра, Тони сказал, он возьмет меня с собой к Крошке Мэри.

— К Крошке Мэри?! — У сэра Дэнни задрожали руки. — В публичный дом? Зачем?

— Чтобы устроить мне первое знакомство женщинами.

— Он что, решил свести тебя со шлюхами?

— Таково его намерение.

Ответом послужил очередной яростный удар в стену, но теперь уже обоими кулаками. Сэр Дэнни захлопнул дверь перед носом Людовика и полез в сундук, набитый театральными пожитками. Роузи с любопытством наблюдала, как на свет появляются мантия, скипетр, украшенный разноцветными стекляшками, лохмотья из грубой шерсти, позолоченная корона… С помощью всего этого сэр Дэнни был способен изобразить кого угодно — от нищего бродяги до короля.

Не обращая внимания на растущую груду реквизита, он продолжал рыться в сундуке.

— Что вы ищете? — спросила Роузи.

— Вот это! — Сэр Дэнни поднял над головой пожелтевший лист бумаги.