Это безответственнейшее заявление, в политическом плане его надо отклонить и осудить. Мы добились немалого. Создана совершенно новая атмосфера в партии и в стране. Только в этой атмосфере стало возможным обсуждать подобные заявления, находить пути, обобщать опыт, предложения; мы всколыхнули народ. Партию выводим из состояния длительного застоя. И это нельзя не видеть кандидату в члены Политбюро! Как это можно не видеть? Нет, он это видит, но хочет навязать Центральному Комитету свои негативные оценки.

Между прочим, это стиль товарища Ельцина, и по данному поводу у меня лично с ним уже были беседы. Не только на Политбюро. В общем, это не первая попытка, теперь уже на уровне ЦК, навязать свои оценки по кардинальным вопросам политики. Причем с негативных позиций и в основном с левацких.

Видимо, он хотел так нас столкнуть, чтобы мы нагородили то, что было сделано, например, товарищем Хрущевым, и разъединить общество, вместо того, чтобы объединить его на процессах перестройки. Ума много не надо, чтобы говорить: да — плохо, да — мало, да — не так. А вот увидеть то, что мог видеть Ленин на примере одного паровозного депо, на одном факте, так сказать, разворачивать серьезнейшие теоретические концепции и трансформировать их в политику, это другое дело.

Но наши достижения не только в том, что мы изменили атмосферу, настрой в обществе и выработали новую политику. Ведь, товарищи, мы же еще при всех трудностях смогли сдвинуть с места решение многих социальных вопросов. Во-первых, хотя остаются трудности со снабжением продовольствием, но прибавка пошла. Медикам, учителям подняли зарплату, темпы строительства жилья подняли, реформа школы, высшего образования разворачивается. Дополнительно на эти цели направили немалые ресурсы. На неотложные нужды медицины 6 миллиардов рублей нашли. Сделали все, что сегодня могло общество. При всех трудностях изыскали средства, чтобы пенсии части населения поднять, улучшить условия учебы студенчеству.

Разве этого товарищ Ельцин не знает? Тогда позвольте спросить, почему он с такими заявлениями выступает перед Пленумом ЦК? Может быть, он полагает, что здесь сидят несведущие люди? Нет, дело в другом. Это попытка опрокинуть начатое, найти единомышленников. На июньском Пленуме он хотел, чтобы его поддержали, но остался в одиночестве. Никто не прореагировал, ибо надо решать вопросы, а не заниматься удовлетворением амбиций и претензий товарища Ельцина.

И сейчас, товарищ Ельцин, ты получил то, что должен был получить. Участниками Пленума политически верно и правильно оценена твоя позиция.

Теперь по конкретным вопросам. Я должен прямо сказать — поражен теоретической и политической беспомощностью товарища Ельцина.

Возьмите вопрос о перестройке. Два-три года ничего не дали, сказал он, и объявляли, что этого мало. Он нас то обвиняет, что мы спешим, то медлим. Это как ему удобно, в зависимости от настроения.

Должен сказать, товарищи, что мы на съезде не говорили, будто бы нам для перестройки нужно два- три года. Наоборот, мы разработали программу до 2000 года, а в Программе партии сказали, что намеченное в ней выходит за рамки этого тысячелетия. Так что не приписывайте, товарищ Ельцин, ни Центральному Комитету, ни в целом партии того, чего не было. Надо знать, за что Вы голосовали и что слушали. Это во- первых.

Во-вторых, очень важно, у наших классиков это самая сильная сторона, что они умели видеть переходы от одного этапа к другому, различать их. Вот мы прошли один этап, выработали политику перестройки. И говорим не о том, что в два-три года перестройку завершим. Я в Мурманске говорил, что у нас есть долгосрочные задачи, которые выйдут даже за двухтысячный год. У нас есть среднесрочные задачи. И есть неотложные задачи, о чем мы на июньском Пленуме говорили.

А есть еще этап, когда политика трансформируется в действия миллионов, во все клеточки советского общества, когда люди будут полтора-два-три года, как говорится, переваривать намеченное. Вот о чем идет речь, вот о каких двух-трех годах. Не разобрался товарищ Ельцин.

Теперь что касается его оценок роли партии. Если товарищ Ельцин хочет сейчас, когда переосмысливается и переделывается весь хозяйственный, демократический механизм, побыстрее перетрясти еще и партию, весь партийный аппарат, то мы этого делать не будем.

В партии не главное аппарат. Главное — направленность, стиль работы, политика партии, ее динамизм. Об этом речь и шла в докладе, об этом речь и ведем мы, чтобы партия не отставала. Есть элемент отставания. Это мы должны видеть, и с этим надо соглашаться. Но дальше-то идет утверждение, что Секретариат, Политбюро ЦК не занимаются вопросами партийного строительства. Нельзя с этим согласиться.

Что касается работы Секретариата тоже. Ну, во-первых, все повестки заседания Секретариата рассматриваются Генеральным секретарем. Ни одно решение не выходит без Генерального секретаря, за исключением некоторых текущих вопросов. Это во-первых.

Во-вторых, шесть членов Политбюро участвуют в работе Секретариата [22]. Мы можем говорить о недостатках в работе Секретариата сколько угодно, кстати, мы о них и говорим. Это другой вопрос. Не хочу сейчас занимать время Пленума.

И в работе Политбюро, и работе Секретариата, и лично каждого из нас есть большие резервы. Надо всем прибавлять в деловитости, товарищи. Я уже это не раз говорил.

Недавно встретился с группой секретарей обкомов партии Нечерноземья. Кое-кому персонально было сказано о необходимости улучшить работу. В присутствии всех, по-товарищески, по-партийному, как положено. И не для того, чтобы завтра освобождать от работы. Это у нас в прошлом так было: покритиковали — завтра сняли. Подобная практика не годится. Не об этом идет речь, товарищ Ельцин. Речь идет о том, что Вы, по существу, хотели дезориентировать Центральный Комитет партии, характеризуя работу Политбюро, Секретариата. Вот ведь о чем идет речь. Такой наскок надо отвергнуть.

Не скажу, что у меня легкие обязанности. И не так просто сейчас в Политбюро работать, тем более Генеральному секретарю. Но работать надо, другого пути нет. Политбюро должно быть жизнеспособным, динамичным, коллективным органом, постоянно действующим, принципиальным, настоящим штабом ЦК.

Я вкусил с Андреем Андреевичем Громыко, с Владимиром Васильевичем Щербицким, с Михаилом Сергеевичем Соломенцевым сложившийся стиль на последних этапах работы Леонида Ильича Брежнева. Знаю все, товарищи. Это была беда нашей партии. Секретари обкомов и ЦК союзных республик знают, что мы все делали, чтобы через Секретариат как-то активизировать работу партии. И потому мы сейчас извлекаем уроки из прошлого и действуем в духе времени решительно и требовательно.

В главном и в основном так и работают Политбюро и Секретариат ЦК. Это я честно заявляю Центральному Комитету партии и несу ответственность за это заявление. Тем не менее и Политбюро и Секретариат открыты для критики. Открыты.

Я говорил на Политбюро, что сейчас центр тяжести надо переводить на организаторскую работу, на контроль за решениями. Нужно меньше решений и больше контроля. Особая задача здесь у Секретариата ЦК. А раз он будет контролировать, то будет и спрашивать, повышать требовательность. Нравится это или нет, устраивает кого или не устраивает. Раз мы приняли решения, значит, их необходимо выполнить, провести в жизнь.

Если есть какие-то срывы в работе Политбюро или Секретариата, то надо сделать выводы. Но мне не известно, и я не допускаю, чтобы на Политбюро и на Секретариате унижалось человеческое достоинство. Спрос мог быть суровый, но чтобы унижали человека и оглупляли его, такого быть не могло.

Давайте договоримся, что к конференции[23] внесем необходимые предложения для демократизации механизмов укрепления и Политбюро, и обеспечения дееспособности Генерального секретаря, если он вдруг перестанет генерировать идеи, приносить пользу партии и народу. Бояться нам нечего. Наследных принцев быть не должно, и важно смелее идти на замену. В общем, мысль должна работать в этом направлении. Давайте всех избирать и за всех голосовать. И не надо, чтобы члены Политбюро были в тягость Центральному Комитету, стране, народу. Все должно идти естественно.

Полагаю, такие настроения у всех в Политбюро. И за должности, вцепившись в кресла, никто держаться не будет. Потому что сейчас такая тяжкая работа, что людей надо поддерживать, чтобы хватило сил. Срывы могут быть.

В общем, надо отвергнуть как очень серьезный политический промах то, что товарищ Ельцин бросил тень на деятельность Политбюро и Секретариата, на обстановку, сложившуюся в них.