— Я Ком, — сказал Ком. — Я думал, ты понял.

— Что понял?

— Все это дельце с Оскаром, Альфредом и Бози. Я думал, ты просто подыгрываешь.

— Чему подыгрываю? Где я?

— На Луне, конечно. Я просто подумал, так будет удобнее тебя сюда доставить. Дело в том, что Сан- Северина действительно не оплатила твой проезд. Наверное, она подумала, что я сам это сделаю. А кто платит деньги, тот и музыку заказывает. Ну что, так и не понял?

— Чего я не понял?

— Это была всего лишь литературная аллюзия. Я их все время делаю.

— В следующий раз поосторожнее. А что вы, между прочим, за жлуп с горы?

— Я квазивездесущий общелингвистический мультиплекс. Для тебя — просто Ком.

— Что-то вроде компьютера?

— Гм. Более или менее.

— Ну, а дальше что будет?

— Дальше ты мне расскажешь, — ответил Ком. — Я просто помогаю.

— Понятно, — сказал Джо.

Из-за спинки дутого кресла послышалось хихиканье, и Дьяк гоголем вышел оттуда. Усевшись перед Джо, он посмотрел на него с укоризной.

— Куда вы меня везете?

— К моему пульту управления. Там ты сможешь отдохнуть и наметить дальнейшие планы. Сядь спокойно и расслабься. Мы там будем через три-четыре минуты.

Джо откинулся на спинку кресла. Расслабляться он не стал а вынул из сумки окарину и играл на ней, пока в передней стенке не раскрылась дверца.

— Снова дома, снова дома, назад в тот же день, — нараспев произнес Ком. — Войти не желаешь?

— Я… — Джо бросил свой плащ на пульт управления, — должен… — он швырнул свою сумку в стеклянную стену, — отсюда… — он плюнул на пульт управления, — выбраться! — Его последним жестом стал пинок в адрес Дьяка. Дьяк ловко отскочил; Джо споткнулся; затем, трясясь от гнева, восстановил равновесие.

— А кто тебя держит? — поинтересовался Ком.

— Ты, наставник жлупов, — проворчал Джо. — Послушай, я здесь уже три недели, и всякий раз, как я готов отправиться в путь, мы заканчиваем одним из тех нелепых разговоров, которые длятся по восемь часов, а потом я слишком устаю. — Он прошел к пульту и подобрал свой плащ. — Ну ладно, жлуп с ним, я дурак. Но почему тебе так нравится это обсасывать? Я ничего не могу поделать с тем, что я темный неплекс…

— Ты не неплекс, — возразил Ком. — Теперь твой взгляд на вещи вполне комплексный — хотя есть в тебе много вполне понятной ностальгии по твоим прежним симплексным представлениям. Порой ты пытаешься поддерживать их просто ради спора. Как в тот раз, когда мы обсуждали сдерживающие психологические факторы в понятии обманчивого настоящего, и ты настаивал на том утверждении, что…

— Жлуп, да прекрати же! — взмолился Джо. — Не хочу снова в это влезать. — К этому времени он уже добрался до своей сумки в другом конце помещения. — Я уезжаю. Дьяк, идем.

— Ты, — заметил Ком куда авторитетней обычного, — очень глупо себя ведешь.

— Хорошо, я симплекс. Но я все равно ухожу.

— Интеллект и плексность не имеют друг с другом ничего общего.

— Вот звездолет, которым ты последние четверо суток учил меня управлять, — сказал Джо, указывая через стеклянную стену. — Ты вложил мне в голову гипноимплантант маршрута в первую же ночь, которую я здесь провел. Что под светом семи солнц меня останавливает?

— Ничто тебя не останавливает, — ответил Ком. — И если ты выбросишь из головы мысль, что тебя что-то останавливало, ты сможешь расслабиться и проделать все с умом.

В раздражении Джо повернулся лицом к шестидесятифутовой стене микросхем и логических блоков, поблескивающих индикаторных лампочек и перепрограммирующих клавиатур.

— Пойми, Ком, мне здесь очень нравится. С тобой славно дружить, действительно славно. Но я получаю всю пищу, все упражнения: и я схожу с ума. Думаешь, легко просто выйти отсюда и вот так тебя бросить?

— Не будь так эмоционален, — посоветовал Ком. — На такие отношения я не настроен.

— А ты знаешь, что с тех пор, как я перестал быть челночником, я работал меньше, чем за любой другой такой же период моей жизни?

— Ты также изменился больше, чем за любой другой такой же период твоей жизни.

— Джуп тебе в нос, Ком, да постарайся же понять, — Джо бросил плащ и вернулся к пульту управления — большому столу красного дерева. Вытащив стул, он забрался под стол и прижал к себе колени. — Честно говоря, Ком, я сомневаюсь, что ты действительно понимаешь. А потому слушай. Вот ты тут расположился, в контакте со всеми музеями и библиотеками этой части галактики. У тебя куча друзей, вроде Сан-Северины и других людей, которые всегда заглядывают с тобой повидаться. Ты пишешь книги и картины, музыку сочиняешь. Как думаешь, смог бы ты быть счастлив в маленькой монопродуктной культуре, где субботним вечером совсем нечего делать, кроме как напиваться, где только один телетеатр и ни одной библиотеки, где, быть может, только четыре человека когда-то учились в университете, да и их ты никогда не видел, потому что они зарабатывали слишком большие деньги, и где все решительно все про всех знают?

— Нет.

— А вот я смог бы.

— Тогда почему ты уехал?

— Ну, из-за сообщения, а еще потому что там была масса вещей, которые, как мне кажется, я не до конца ценил. Мне кажется, я не был готов уехать. Ты бы не смог быть там счастлив. А я бы смог. Вот так все просто, и я правда не думаю, что ты до конца это понимаешь.

— Понимаю, будь уверен, — отозвался Ком. — Очень надеюсь, что ты сможешь в каком-то подобном месте быть счастлив. Потому что именно они составляют большую часть Вселенной. Ты обречен проводить массу времени в подобных местах, и если ты не способен их ценить, все выходит очень печально.

Дьяк заглянул под стол, а затем прыгнул Джо на колени. Под столом всегда было на несколько градусов теплее, и два теплокровных существа, Дьяк и Джо, по отдельности или вместе, снова и снова выбирали это прибежище.

— А теперь ты послушай, — сказал Ком.

Джо привалился головой к стенке стола. Дьяк спрыгнул с его коленей, вышел — и считанные секунды спустя вернулся, волоча пластиковую сумку. Джо открыл сумку и достал окарину.

— Есть вещи, про которые я могу тебе рассказать, и про большую их часть я уже рассказал. Есть вещи, про которые ты должен меня спрашивать. Ты пока что спросил про очень немногие. Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты обо мне. И если нам предстоит остаться друзьями — что очень важно и для тебя, и для меня, — это положение должно измениться.

Джо отложил окарину.

— Это верно, Ком. Я не так много о тебе знаю. Откуда ты взялся?

— Меня построил один умирающий Ллл, чтобы я вместил его распадающееся сознание.

— Ллл? — переспросил Джо.

— Ты ведь про них уже почти забыл, правда?

— Нет, не забыл.