– Нет, – сказала Абилин, – боюсь, он не из тех кроликов, которые легко идут на руки к незнакомцам.

Два мальчика, братья Мартин и Эймос, тоже весьма заинтересовались Эдвардом.

– А что он умеет делать? – спросил Мартин у Абилин на второй день пути и ткнул пальцем в Эдварда, который просто сидел в шезлонге, вытянув длинные ноги.

– Ничего не умеет, – ответила Абилин.

– Он хоть заводной? – спросил Эймос.

– Нет, – ответила Абилин, – он не заводится.

– А какой тогда от него прок? – спросил Мартин.

– Прок? Он же Эдвард! – объяснила Абилин.

– Разве это прок? – фыркнул Эймос.

– Никакого прока, – согласился Мартин. А потом, глубокомысленно помолчав, заявил: – Я бы ни за что не позволил, чтоб меня так наряжали.

– Я тоже, – сказал Эймос.

– А у него одежда снимается? – спросил Мартин.

– Ну конечно снимается, – ответила Абилин. – У него очень много разных одёжек. И пижама у него своя есть, шёлковая.

Эдвард, по обыкновению, не обращал внимания на все эти пустые разговоры. Дул лёгкий ветерок, и повязанный вокруг его шеи шарф красиво развевался. На голове у кролика была соломенная шляпа. Он думал, что выглядит потрясающе.

Поэтому для него было полной неожиданностью, когда его вдруг схватили, сорвали с него шарф, а потом и курточку, и даже штаны. Он услышал, как, ударившись о палубу, звякнули его часы. Потом, когда его уже держали вверх ногами, он заметил, что часы весело катятся к ногам Абилин.

– Ты только глянь! – воскликнул Мартин. – У него даже трусы есть! – И он поднял Эдварда повыше, чтобы Эймос мог разглядеть трусы.

– Снимай, – завопил Эймос.

– Не смейте!!! – закричала Абилин. Но Мартин стянул с Эдварда и трусы.

Теперь уж Эдвард не мог не обращать на всё это внимания. Он пришёл в полнейший ужас. Ведь он был совершенно голым, только шляпа осталась на голове, а пассажиры вокруг глазели – кто с любопытством, кто смущённо, а кто и откровенно насмешливо.

– Отдайте! – закричала Абилин. – Это мой кролик!

– Обойдёшься! Мне кидай, мне, – сказал Эймос брату и хлопнул в ладоши, а потом растопырил руки, готовясь ловить. – Бросай же!

– Ну, пожалуйста! – кричала Абилин. – Не бросайте. Он же фарфоровый. Он разобьётся.

Но Мартин всё-таки бросил.

И Эдвард, совершенно голый, полетел по воздуху. Только мгновение назад кролик думал, что самое худшее, что может приключиться в жизни, – это оказаться голым на борту корабля в присутствии всех этих незнакомых людей. Но оказалось, что он не прав. Гораздо хуже, когда тебя, голого, ещё и бросают, и ты перелетаешь из рук одного грубого, гогочущего мальчишки к другому.

Эймос поймал Эдварда и победоносно поднял его вверх.

– Назад кидай! – закричал Мартин.

Эймос занёс было руку, но, когда он уже собрался бросить Эдварда, на обидчика налетела Абилин и боднула его головой в живот. Мальчишка покачнулся.

Так вот и получилось, что Эдвард не полетел назад в протянутые руки Мартина.

Вместо этого Эдвард Тюлейн полетел за борт.