Они использовали меня, мою контору как прикрытие, и я рад, что мог послужить доброму делу. Как это у них еще называется? Я был их… крышей?»

Был их маской, легендой, скрывшей действительность. «За мной, — сформулировал Тагоми, — скрываясь от докучливых соглядатаев, происходила настоящая жизнь».

«Как странно, — подумал он. — Оказывается, иногда очень важно сыграть роль ширмы, прикрытия. Несомненно, я сподобился бы сатори, если б сумел точно уловить мгновение просветления. Но сколь многоводна жизнь! Ничего в ней не теряется. Даже нереальность, выдумка идут ей впрок!»

Появилась чем-то взволнованная мисс Эйфрикян.

— Мистер Тагоми, мне позвонили с коммутатора…

— Успокойтесь, мисс, — сказал Тагоми. «Похоже, поток времени несет нас дальше», — подумал он про себя.

— Сэр, здесь германский консул. Он хочет с вами говорить. — Она перевела взгляд на мистера Рэймси, лицо ее было неестественно бледным. — Он сказал, что сегодня он уже заходил, но…

Мистер Тагоми подал ей знак замолчать.

— Мистер Рэймси, напомните, как его зовут?

— Барон Гуго Рейс.

— Теперь припоминаю. «Ну что же, — усмехнулся он про себя, — кажется, мистер Чилдэн весьма мне удружил, отказавшись забрать револьвер обратно».

Он взял портфель и вышел из кабинета.

Там, в конце коридора, стоял превосходно одетый белый человек. Коротко стриженные рыжие волосы, блестящие европейские кожаные полуботинки, изысканный мундштук из черного дерева. Несомненно, тот самый.

— Герр Рейс? — осведомился Тагоми.

Немец поклонился.

— Мы регулярно имели между собой отношения посредством почты, телефона и тому подобного, — произнес Тагоми. — Но лицом к лицу мы еще не встречались.

— Считаю честью, — сделал шаг навстречу герр Рейс. — Даже принимая во внимание некоторые крайне прискорбные обстоятельства.

— Простите? — сделал удивленный вид Тагоми.

Немец поднял бровь.

— Простите меня, — продолжал Тагоми. — Я об этих «крайне прискорбных обстоятельствах». Ваши слова не то чтобы выглядят загадочными, сколько похожи на малоаппетитную выдумку.

— Это ужасно, — кивнул герр Рейс, — когда я впервые…

— Подождите, герр Рейс, начинать молебен. Я сначала доскажу сам.

— Ну конечно, конечно.

— Я лично, вот этими руками, пристрелил двух ваших людей из СД, — сообщил Тагоми.

— Полицейское управление Сан-Франциско проинформировало меня о случившемся, — сказал консул, обдавая присутствующих дымом своей довольно вонючей сигареты. — Несколько часов назад я посетил полицейское управление на Керн-стрит. Побывал и в морге, а также прочел отчет ваших людей по поводу данного происшествия. У полицейского инспектора. Все это совершенно ужасно, с начала и до конца.

Тагоми промолчал.

— Тем не менее, — продолжил консул, — предположение о том, что эти бандиты каким-то образом связаны с Рейхом, не подтвердилось. Насколько я понял, в данном случае речь может идти об обыкновенном помешательстве. О нападении двух безумцев. Несомненно, вы действовали совершенно правильно, мистер Тагори.

— Тагоми.

— Вот вам моя рука. — Консул протянул руку. — Давайте обменяемся рукопожатием и скрепим им тот факт, что все это в прошлом. Этому действию цены не будет, особенно если учесть, что в подобные критические времена любой инцидент в состоянии воспламенить умонастроения толп и нанести ущерб интересам наших стран.

— Но на моих руках кровь, — возразил Тагоми. — А ее смыть не так легко, как чернила.

Консул, казалось, был в замешательстве.

— Я жажду прощения, — продолжал Тагоми. — Но вы мне его дать не в состоянии. Может быть, никто не в состоянии. Знаете, хочу прочитать известный труд древнего массачусетского святого Гудмена Мазера. Мне говорили, что он рассуждает о вине, об адском огне и тому подобном.

Консул быстро затягивался сигаретным дымом, пристально глядя в лицо Тагоми.

— Позвольте мне высказать вам свое убеждение, — продолжал Тагоми, — что ваша страна стоит на грани еще большей низости. Знаете ли вы гексаграмму «Бездна»? Говоря как частное лицо, а не как официальный представитель японского государства, скажу вам так: обладателю правды — только в сердце свершение, но сердце — поражено ужасом. Впереди нас поджидает кровавая баня, не имеющая себе аналогов. А вы еще стремитесь к достижению каких-то эгоистических целей. Одержать верх над какой-либо из враждебных вам группировок, над СД например. Устроить Кройцу фон Мейеру холодный душ… — Тагоми не мог продолжать. Так бывало в детстве, когда он начинал злиться на бабушку. — Я страдаю от болезни, развивавшейся все предыдущее время, но теперь принявшей смертельно опасный характер. С того дня, как я услышал о продолжении эскапад ваших вождей, я боюсь, что никакая терапия уже не поможет. И вам тоже, сэр. Так что, говоря словами преподобного Мазера, если я, конечно, процитирую верно: покайтесь!

— Да, вы процитировали верно, — хрипло произнес консул, закуривая следующую сигарету.

Из кабинета появился мистер Рэймси, несший шефу кипу бланков и бумаг.

— Пока консул здесь… — обратился он к Тагоми, приходящему в себя после своей вспышки, — вот деловые бумаги, связанные с германским консулатом.

Тагоми машинально взял листок. Форма 20–50. Запрос Рейха в лице его представителя в ТША, консула барона Гуго Рейса, касательно выдачи человека, содержащегося в данный момент в отделении полиции города Сан-Франциско. Еврея по имени Фрэнк Финк, гражданина — согласно германским законам — Германии, разыскиваемого с июня 1900 года. Для передачи означенного Финка под юрисдикцию Рейха. И так далее. Тагоми пробежал взглядом всю бумагу.

— Ручка, сэр, — сказал Рэймси. — И тогда на сегодня с германским консульством будет покончено. — Он неодобрительно взглянул на консула и подал ручку мистеру Тагоми.

— Нет, — покачал головой Тагоми и вернул было форму 20–50 мистеру Рэймси, но передумал, взял бумагу обратно и наложил визу: «Освободить. Главные Промышленные Миссии Японии, Сан-Францисское отделение. Согласно двустороннему военному протоколу от 194. года. Тагоми». Один бланк запроса вернул консулу, а остальное — отдал мистеру Рэймси.

— До свидания, герр Рейс, — поклонился он.

Германский консул поклонился в ответ. Он едва взглянул на то, что написано на бумаге.

— В будущем прошу вас обращаться к нам, как прежде — посредством телефона и почты, — сказал Тагоми. — Не лично.

— Вы пытаетесь упрекнуть меня в том, что находится вне сферы моей компетенции, — вздохнул консул.

— Дерьмо собачье, — спокойно ответил Тагоми. — Да, я именно это и хотел сказать.

— Это не тот способ, каким ведут дела цивилизованные люди, — поморщился консул. — Вами руководят обида и желание мести, в то время как речь идет об обычной формальности, не предусматривающей участия личных чувств. — Он швырнул сигарету на пол, повернулся и пошел прочь.

— Подберите свою вонючую гадость! — слабо крикнул ему вслед Тагоми, но консул уже завернул за угол.

— Детское поведение, — вздохнул Тагоми и, обернувшись к Рэймси, добавил: — Вы были свидетелем типичной инфантильной реакции.

Нетвердой походкой он направился в сторону своего кабинета. Не хватало воздуха. Боль внезапно пронзила левое предплечье, пошла вниз, и в тот момент, когда добралась до кончиков пальцев, кто-то