– По поводу отставки мистера Грэма с поста Председателя Совета; при этом кто-то из нас, сидящих в этой комнате, займет его место. – Он широко улыбнулся, думая: «Им все надо читать по слогам, как детям. Ведь это наш шанс избавиться от жирного старого дурака; пусть он проведет весь остаток жизни, улаживая свои запутанные личные дела... например, только что возникшее – с этой девчонкой Бойер».

– Я хотел бы голосования, – после некоторой паузы произнес Грэм. Во время этой паузы он прислушался к различным их мыслям и понял, что получит поддержку; так что был не слишком обеспокоен. – Давайте, – потребовал он, – голосуйте!

– Он прочитал наши мысли, – сказал Райнер, – и уже знает результат.

– Возможно, он блефует, – заметила Мэри Скаурби, министр сельского хозяйства. – Он прочитал наши мысли и знает, что мы его низложим, – а мы так и сделаем.

– Итак, – сказала Камелия Граймс, – в конце концов, мы должны голосовать.

Поднятием рук они провели голосование, получив четыре голоса за отставку Грэма и шесть – против.

– Елки-палки, старичок, – уничтожающим тоном сказал Грэм Фреду Райнеру. – Поищи себе девчонку; коль с девчонкой ты не сладишь, получи седого дядю.

– А «седой дядя», – уточнил Райнер, – это вы.

Запрокинув голову, Уиллис Грэм прямо завыл от радости. Затем, сунув ноги в шлепанцы, он зашаркал к главным дверям комнаты.

– Господин Председатель Совета, – быстро выговорил генерал Гефеле, – нам, возможно, удастся войти в контакт с «Динозавром» и получить некоторое представление о тех требованиях, которые Провони собирается предъявить, а также узнать, насколько его инопланетные подручные способны...

– Я поговорю с вами после, – перебил Грэм, открывая дверь. Затем он помедлил и пробормотал – не то обращаясь к ним, не то к себе: – Порвите ваши прошения, генералы. У меня было кратковременное расстройство; это ерунда. – «А вот до тебя, Фред Райнер, – подумал он, – до тебя-то я доберусь, двухпиковый ублюдок. Я еще увижу, как тебя прикончат за то, что ты подумал обо мне».

На третьем уровне Уиллис Грэм в пижаме, купальном халате и шлепанцах медленно дотащился до стола своей секретарши степени секретности А – ранга, позволявшего ей быть посвященной в его личные проблемы и занятия и иметь с ними дело. Одно время Маргарет Плоу была любовницей Грэма... тогда ей было восемнадцать. «А посмотреть на нее теперь, – сказал он себе, – в ее сорок с хвостиком». Энергия, огонь исчезли; осталась только искусная оживленная маска.

Стены ее кабинета были непроницаемыми. Никто не мог наблюдать за их беседой. «Разве что, – подумал он, – проходящий мимо телепат смог бы что-нибудь уловить». Но они уже научились не обращать внимания.

– Вы разыскали четырех ВП? – спросил он у мисс Плоу.

– Они держат ее в соседней комнате. Одного из них она укусила.

– Что же он сделал в ответ?

– Он врезал ей так, что она пролетела полкомнаты, и это, похоже, несколько ее отрезвило. Она была... ну, настоящим диким животным – без преувеличения. Как будто думала, что ее собираются прикончить.

– Пойду поговорю с ней, – сказал он и прошел через кабинет в соседнюю комнату.

И там стояла она, в глазах ненависть и страх, как у загнанного в ловушку хищника... «Ястребиные глаза, – подумал Грэм, – в которые лучше никогда не заглядывать. Я еще раньше это узнал, – размышлял он, – никогда не заглядывай в глаза ястреба или орла. Потому что тогда ты уже не сможешь забыть ту ненависть, которую там увидел... и ту страстную, ненасытную потребность в свободе, потребность летать. И – Боже мой – эти огромные высоты. Эти смертоносные броски на добычу – кролика, охваченного паническим ужасом, – таковы мы, остальные. Забавная картина: орел в плену у четырех кроликов».

Впрочем, ВП были далеко не кроликами. Он обратил внимание на хватку, которой они ее держали, – где они держали ее и как. Она не могла шевельнуться. И они выдержат дольше, чем она.

– Я мог бы приказать снова транквилизировать вас, – примирительно сказал Грэм. – Но я знаю, как вам это не нравится.

– Ты, белый выродок, – бросила она.

– Белый? – Он не понимал. – Но ведь уже нет ни белых, ни желтых, ни черных. Почему же вы говорите «белый»?

– Потому что ты король легавых.

Один из ВП быстро пояснил:

– «Белый» – по-прежнему бранное слово в определенных слоях с низким достатком.

– Угу, – кивнул Грэм. Теперь он стал читать ее мысли, и то, что обнаружил, крайне удивило его. Внешне она была напряжена, взвинчена – неподвижна лишь потому, что четверо ВП держали ее. Но внутренне...

«Испуганная маленькая девочка, сопротивляющаяся, подобно ребенку, устрашенному, скажем, визитом к зубному врачу. Иррациональный, аномальный возраст к доразумным мыслительным процессам. Она просто не воспринимает нас как людей, – догадался он. – Она различает нас как неопределенные фигуры, волочившие ее вначале в одном направлении, затем, почти сразу же, в другом, а теперь принуждающие ее – и это делают четверо здоровенных, профессионально обученных мужчин – быть прикованной к одному и тому же месту, Бог знает сколько и зачем. Ее мыслительные процессы, – прикинул он, – соответствуют уровню трехлетнего ребенка». Возможно, однако, ему удалось бы чего-нибудь добиться, поговорив с ней. Может быть, ему удалось бы отвести какие-то из ее страхов, позволяя ее мыслям вновь обрести более зрелый характер.

– Меня зовут Уиллис Грэм, – обратился он к ней. – А знаете ли вы, что я буквально только что сделал? – Он улыбнулся ей, поднял руку и ткнул пальцем в Шарлотту, совсем расплывшись в улыбке. – Ручаюсь, вы не догадываетесь.