Рози осторожно ударила ее. Билл сказал изнутри:
— Ладно. В следующий раз я ей отплачу.
Через игровую площадку шел отец Эди, директор школы, и мистер Барнс, новый учитель. Они ненадолго задержались возле девочек, улыбаясь.
— Билл тоже играет, — сказала Эди отцу. — Его только что стукнули.
Джордж Келлер рассмеялся и сказал мистеру Барнсу:
— Вот до чего доводит избыток воображения. Ходишь всегда битым.
— А как же Билл стукнет меня? — встревоженно спросила Вильма. Она отбежала и посматривала на взрослых. — Он собирается ударить меня, — объяснила она. — Только не очень сильно, — сказала она в сторону Эди. — Ладно?
— Он не может сильно ударить, — объяснила Эди, — как бы ни хотел.
Вильма неожиданно отпрыгнула от нее.
— Видишь, — сказала Эди. — Это все, что он может, даже если очень постарается.
— Он не ударил, — сказала Вильма, — он просто напугал меня. Не очень-то он меткий.
— Это потому, что он не может видеть, — ответила Эди. — Давай я лучше стукну тебя за него, так будет честнее.
Она наклонилась вперед и быстро ударила Вильму по запястью.
— Давайте снова. Раз, два, три…
— Почему он не может видеть? — спросил мистер Барнс.
— Потому что у него нет глаз, — ответила Эди.
Мистер Барнс сказал ее отцу:
— Что ж, вполне разумный ответ.
Брат Эди бубнил внутри ее:
— Если ты поймаешь улитку, я смогу немножко побыть ею и, может быть, смогу ползать вокруг и видеть. Ведь улитки видят? Как-то ты рассказывала мне, что у них глаза на палочках.
— На ножках, — поправила Эди.
— Пожалуйста… — жалобно попросил Билл.
Она подумала: я знаю, что я сделаю. Поймаю дождевого червя, приложу к себе, и, когда ты переберешься в него, ты будешь таким же слепым, как он; червь ничего не умеет, не видит, не знает — только копает. Вот ты удивишься!
— Хорошо, — сказала она, снова вскакивая, — я поймаю кого-нибудь и все сделаю. Подожди минутку, пока я найду. Я должна поискать, так что потерпи.
— Тысяча благодарностей. — В голосе Билла слышались нервозность и нетерпение. — Я сделаю для тебя все, что хочешь, честное слово.
— Что ты можешь сделать для меня? — спросила Эди, шаря в траве на краю школьного двора, где она видела множество червяков после вчерашнего ночного дождя. — Разве такой, как ты, может сделать что-нибудь для кого-нибудь?
Она искала настойчиво, нетерпеливо, вороша траву проворными пальцами.
Ее брат не отвечал. Она чувствовала его молчаливую тоску и тихо хихикала про себя.
— Ты что-то потеряла? — спросил мужской голос рядом с ней.
Она подняла голову: это был мистер Барнс, он стоял и улыбался ей.
— Я ищу дождевого червя, — смущенно ответила она.
— Какая бесстрашная девочка! — сказал он.
— С кем ты говоришь? — спросил встревоженный Билл. — Кто это?
— Мистер Барнс, — объяснила она.
— Да? — обернулся мистер Барнс.
— Я говорю с моим братом, а не с вами, — сказала Эди, — он спросил, с кем я разговариваю. Это новый учитель, — объяснила она Биллу.
Ее брат сказал:
— Я узнал. Я помню его, он сейчас так близко, что я могу почувствовать его. Он знает маму.
— Нашу маму? — удивленно спросила Эди.
— Да, — сказал Билл недоумевающе, — я этого не понимаю, но он ее знает, он все время видится с ней, когда никого нет. Он и она… — Он запнулся. — Это ужасно и плохо. Это… — Он задохнулся от волнения. — Я не могу сказать.
Эди смотрела на учителя, разинув рот.
— Вот, — сказал Билл с удовлетворением, — разве я не сделал чего-то для тебя? Я рассказал тебе тайну, ты бы никогда не узнала ее без меня. Разве не так?
— Да, — изумленно произнесла Эди, медленно кивая. — Точно.
Хэл Барнс сказал Бонни:
— Сегодня я видел твою дочь. И у меня сильное подозрение, что она знает про нас.
— О господи, откуда? — вздохнула Бонни. — Это невозможно.
Она протянула руку и подкрутила фитиль коптилки.
Гостиная перестала казаться призрачной, когда стали видны стулья, стол и картины.
— К тому же, — продолжала Бонни, — ей все равно.
Барнс подумал: но она может рассказать Джорджу…
Мысль о муже Бонни заставила его вглядеться через окно в залитую луной дорогу. Никакого движения; дорога была пустынна, и в окне видны были только заросли, покрывающие холмы, да ровные фермерские поля внизу. Мирная пастораль, думал он. Джордж, как директор школы, участвовал в собрании Ассоциации родителей и преподавателей, его не будет дома несколько часов. Эди, конечно, уже в постели. Восемь вечера.
А Билл? — думал он. Где этот Билл, как называет его Эди? Бродит по дому, шпионя за нами? Он почувствовал себя неловко и отодвинулся от лежавшей возле него на кушетке женщины.
— В чем дело? — встревожилась Бонни. — Ты что-то услышал?
— Нет, но… — Он сделал извиняющий жест.
Бонни прикоснулась к нему, обняла и притянула к себе:
— Боже, как ты боишься. Неужели война тебя ничему не научила?
— Она научила меня, — сказал он, — ценить сам факт моего существования и не рисковать им. Она научила меня быть осторожным.
Тяжело вздохнув, Бонни села, поправила одежду и застегнула блузку. Как отличался этот человек от Эндрю Джилла! Тот занимался с нею любовью в открытую, средь бела дня, на обсаженных дубами дорогах Вест-Марина, где в любой момент их могли заметить. И всегда он заставал ее врасплох, как в первый раз, — увлекая ее, не дрожа, не мямля и не бормоча… может быть, мне стоит вернуться к нему, думала она.
Может быть, я должна бросить их всех — Барнса, Джорджа и мою рехнувшуюся дочь. Мне бы надо открыто жить с Джиллом — плевать на мнение коммуны — и для разнообразия попытаться быть счастливой.
— Что ж, если мы не собираемся заниматься любовью, — сказала она, — тогда давай пойдем в Форестер-холл, послушаем сателлит.
— Ты это серьезно?
— Конечно. — Она подошла к шкафу, чтобы взять плащ.
— Тогда, — медленно сказал он, — все, чего ты хочешь, это постель, и больше тебе ничего не надо.
— А ты чего хочешь? Разговоров?
Он грустно смотрел на нее, ничего не отвечая.
— Ты амеба, — сказала она, покачав головой, — ты бедная амеба. Прежде всего, почему ты приехал в Вест-Марин? Только для того, чтобы учить детишек и бродить по холмам в поисках грибов?
Ее охватило отвращение.
— Сегодняшний случай на школьном дворе… — начал он.
— Не было никакого случая, — прервала она его. — Просто у тебя рыльце в пушку, вот тебе и
