— Кому нужны антибиотики? Явно не вам, вы выглядите совершенно здоровым.

— Моя маленькая дочь умирает, — сказал он.

Миссис Рауб не говорила утешительных слов — их не осталось больше в этом мире; она просто кивнула.

— Инфекционный гепатит? — спросила она. — Откуда вы берете воду? У вас есть устройство для хлорирования? Если нет…

— Это не гепатит. Похоже на стрептококковую инфекцию горла.

— Прошлой ночью мы слышали с сателлита, что несколько фармацевтических фирм в Германии снова начали работать, поэтому, если повезет, мы опять увидим немецкие лекарства, по крайней мере на Восточном побережье.

— Вы принимаете передачи с сателлита? — взволнованно спросил он. — У нас сломан приемник, а наш мастер сейчас где-то на юге Сан-Франциско разыскивает по свалкам детали для холодильника и вернется не раньше чем через месяц. Скажите, что Дейнджерфильд сейчас читает? Когда мы последний раз слышали его, а это было чертовски давно, он читал «Провинциальные письма» Паскаля.

Миссис Рауб сказала:

— Сейчас он читает «Бремя страстей человеческих».

— Это, случайно, не про того парня, который никак не может развязаться со своей девушкой? — спросил Элдон. — Кажется, я помню эту книгу… Дейнджерфильд читал ее несколько лет назад. Девушка все время возвращается к герою. Она не погубит его жизнь в конце концов?

— Не знаю. Боюсь, что в прошлый раз мы еще не принимали передач.

— Дейнджерфильд — великий диск-жокей, — сказал Элдон, — лучший из всех, кого я слышал до Катастрофы. Знаете, мы ведь не пропускали ни одной его передачи. Каждый вечер на нашей пожарной станции собиралось по две сотни человек. Думаю, что кто-нибудь из нас мог бы починить приемник, но комитет решил, что следует оставить аппаратуру в покое и дожидаться возвращения нашего мастера. Если он вообще вернется… Тот, кто был до него, тоже отправился в путешествие по свалкам и не вернулся.

Миссис Рауб сказала:

— Теперь-то ваша коммуна поняла необходимость резервного оборудования? Я всегда утверждала, что без него не обойтись.

— Нельзя ли послать к вам нашего представителя? Он послушает вместе с вами, а потом перескажет нам.

— Пожалуйста, — сказала миссис Рауб, — но…

— Конечно, это будет не то, — согласился Элдон. — Совсем не то…

Он замолчал. Что говорить о Дейнджерфильде? Он сидит там, наверху, на сателлите, проходящем над ними каждый день. Связь с миром… Дейнджерфильд смотрит вниз и видит все — все изменения, к лучшему и к худшему. Он принимает каждую передачу, записывает ее, а затем прокручивает запись. Только благодаря ему мы все объединены.

В голове Элдона до сих пор звучал знакомый голос, которого уже давно не слышала их коммуна. Но он все еще мог вспомнить его: глухой смешок, правдивые интонации — никогда никакой фальши. Никаких лозунгов, никаких воззваний к 4 июля — никогда ничего из той дряни, которая довела их всех до нынешнего состояния.

Однажды он слышал, как Дейнджерфильд сказал:

— Хотите узнать, почему я не попал на войну? Почему они предусмотрительно запустили меня в космос перед самым ее началом? Они понимали, что не стоит давать мне пистолет… я бы пристрелил командира.

И он засмеялся, превратив все в шутку, но то, что он сказал, было правдой, все, что он говорил, было правдой, даже когда казалось шуткой. Политически неблагонадежный Дейнджерфильд сейчас поднялся выше всех, проносясь над их головами год за годом. Он был тем единственным человеком, которому они верили.

От расположенного на склоне холма дома Раубов хорошо был виден весь Вест-Марин — его поля, засаженные овощами, ирригационные канавы, коза, отвязавшаяся от колышка, и, конечно, лошади. Стоя у окна в гостиной, Элдон Блэйн видел внизу около фермы большого першерона, который, без сомнения, использовался для того, чтобы таскать плуг… а когда приходило время ехать в округ Сонома за припасами, мог тащить и автомобиль.

Он видел на дороге автомобиль, запряженный лошадью. Если бы миссис Рауб не догнала Блэйна, он вскоре был бы в Питаламе. Сейчас она бодро крутила педали своего велосипеда, направляясь на поиски антибиотиков. К удивлению Элдона, она оставила его одного в доме, не боясь, что он может что-нибудь украсть. Он повернулся, чтобы осмотреться. Стулья, книги, одежда в шкафах, еда и даже бутылка вина на кухне… Он бродил по дому, в котором сохранилось все. Дом был почти таким, как перед войной, кроме, разумеется, бесполезных, давно отключенных электроприборов.

Сквозь окна, выходящие во двор, он заметил зеленый бок деревянной цистерны и догадался, что у Раубов был свой источник воды. Действительно, выйдя наружу, он увидел чистый, незамутненный ручей.

У ручья притаилось какое-то устройство, похожее на тележку. Он с изумлением смотрел, как манипуляторы, отходящие от тележки, наполняли ведра и выливали воду в цистерну. В центре тележки сидел человек без рук и без ног. Он кивал, как будто дирижировал механизмами вокруг себя. Это фокомелус, понял Элдон, фокомелус, вмонтированный в свой фокомобиль — соединение тележки и управляемых манипуляторов, служащих механическим замещением отсутствующих конечностей. Но что он делает здесь? Ворует воду Раубов?

— Эй, — сказал Элдон.

Фокомелус мгновенно повернул голову, тревожно взглянул на Элдона, и затем что-то сильно ударило оптика по туловищу — он откинулся назад, изогнувшись, стараясь сохранить равновесие, и обнаружил, что его руки плотно прижаты к туловищу. Проволочная петля, вылетевшая из фокомобиля, захлестнула его. Фокомелус оборонялся.

— Вы к-кто? — спросил фокомелус, заикаясь от желания поскорее получить ответ. — Я вас н-не знаю.

— Я из Болинаса, — сказал Элдон. Проволочная петля врезалась туже. — Я оптик. Миссис Рауб сказала, чтобы я подождал ее здесь.

Петля, казалось, ослабла.

— Я не могу рисковать, — сказал фокомелус, — и не отпущу вас, пока не вернется Джун Рауб.

Ведра снова начали черпать воду. Они размеренно поднимались и опускались до тех пор, пока цистерна, прицепленная к фокомобилю, не наполнилась доверху.

— А ты что здесь делаешь? — спросил Элдон. — Воруешь воду?

— Имею право, — сказал фокомелус, — каждый в округе получает от меня намного больше, чем я беру у него.

— Отпусти меня, — попросил Элдон, — я только пытаюсь найти лекарство для моей маленькой дочери. Она умирает…

— Моя дочь… она умирает… — передразнил его фокомелус, точно имитируя голос оптика. Он откатился от ручья и приблизился к Элдону. Фокомобиль его блестел как новенький. Это была одна из самых совершенных конструкций, которые Элдон Блэйн когда-либо видел.

— Отпусти меня, — снова попросил Элдон, — и я дам тебе пару очков бесплатно. Любую пару, по твоему выбору.

— Мои глаза безупречны, — сказал фокомелус, — все во мне совершенно. А без того, что отсутствует, я отлично обхожусь. На этот холм, например, я заберусь быстрее тебя.

— Кто построил твой фокомобиль? — спросил Элдон. За семь лет, прошедших после Катастрофы, машина, конечно, поизносилась бы и частично сломалась, как и все вокруг.

— Я сам построил его, — ответил фокомелус.

— Как ты мог построить свой собственный фокомобиль? Это невозможно.

— Раньше я управлял манипуляторами с помощью тела, теперь — с помощью мозга. И все сделал сам. Я здешний мастер. Те старые экстензоры, которые выдавало правительство до войны, — они были