– Вам это уже известно, мадам. Я тот, кто наиболее опасен для вас.

– Для меня? – переспросила она, стараясь изобразить удивление, потрясенная тем, что ее голос даже не дрогнул. Этот человек вселял в нее смертельный ужас. – Вам, наверное, приятно так думать. А мне скрывать нечего.

– Разве? А как вы объясните тот факт, что прекрасно говорите по-немецки и ваш английский практически безупречен?

О Саре этого нельзя было сказать. У нее был еле заметный акцент, то европейский, то азиатский, в зависимости от того, какое место она называла своей родиной.

От него это, разумеется, не ускользнуло.

– Результат монастырского образования, – пробормотана она, скрестив пальцы.

– И где же это было? – непринужденно поинтересовался Миэр. – В монастыре при восточных храмах, где якобы танцевала ваша мать?

Франческа отвернулась. Никогда раньше ей не приходилось так рисковать.

– Вы знаете мою историю не хуже меня самой. – Такое утверждение было вполне безопасным.

– И, тем не менее, в ней есть много неясных моментов. – Ей необходимо как-то отвлечь его.

– То же самое можно сказать и о вас, милорд.

– О да, разумеется. Обо мне вообще ничего не известно, ни где я родился, ни кто были мои родители, даже имени моего никто не знает. Вы совершенно правы, мадам.

Его тон был просто убийственным. Ей ни за что не одержать верх в этой словесной перепалке, подумала она в полной растерянности. Это непосильное для нее дело. Уж лучше отмалчиваться, решила она, но он продолжал над ней издеваться, а уж в этом-то он был непревзойденным мастером.

– Конечно, милорд, у вас гораздо больше возможностей, чем у меня, – осторожно заметила она, – но ведь такой человек, как вы, время от времени становится предметом сплетен, а слухи бывают сильно преувеличенными.

– Моя известность не идет ни в какое сравнение с вашей скандальной репутацией, мадам, уверяю вас. В то же время вы кажетесь самой невинностью. Вы великолепная актриса. Впрочем, ничего удивительного. Вы не первый год на сцене и довели свое мастерство до совершенства. Исполнение вами роли безутешной вдовы способно обмануть любого, только не закоренелого скептика, каковым, к несчастью, моя дорогая Сара, являюсь я.

Ах, так он еще к тому же всеведущ. Ну, просто сокровище, а не мужчина. Как только Уильям его терпел? Сара и та удивлялась. Но Сара знала, как вести с ним игру, а вот Франческа Рэй, неопытная девственница, при виде графа испытывает ужас.

– И несмотря ни на что, вы везете меня в Англию, – пробормотала Франческа, парируя замечание, рассчитанное на то, чтобы ее запугать.

– Как вы и просили. Вы – жена Уильяма.

– Вдова, – возразила она. Он ведь не собирается переделывать прошлое? – И я просила только за Уильяма. Лично мне от вас ничего не нужно.

Он зааплодировал.

– Тон выбран очень верно, мадам. Я восхищаюсь вашей способностью притворяться. Но я совершенно уверен в том, что вам от меня что-то нужно.

– Как и вам от меня, – резко ответила она, сама не понимая, откуда вдруг появилась у нее эта мысль. Тем не менее, ее продиктованный интуицией ответ достиг цели. Лицо графа стало непроницаемым, он откинулся в кресле и устремил на нее свой пронзительный, ледяной взгляд.

– Всем нам что-то нужно.

Франческа молчала: чем меньше она будет говорить, тем лучше.

– Почему вы вышли за него замуж? – спросил он с нескрываемой неприязнью.

Он не спросил: почему Уильям женился на вас, Сара? Считал, что инициативу проявила она. Что он знает? Что? Что?! Она ответила ему так, как ответила бы Сара:

– Я любила его.

Она увидела, как вспыхнуло в его глазах раздражение.

– Я обожала его, – добавила она для вящей убедительности.

– Чтоб вас...

– И он обожал меня.

– Мерзавка. Я знал, что вы не замедлите проявить свою истинную сущность.

– Я ничего не скрываю, – сказала Франческа, потрясенная его грубостью и яростью. Миэр ненавидел Сару, в этом не было сомнения. И ему что-то нужно от Франчески.

Что?

– Это уж точно, – насмешливо сказал он. Франческа замерла. Это только начало, подумала она. У Миэра столько оружия против Сары. Она исколесила всю Европу до того, как вышла замуж за Уильяма, и ее скандально известные эротические танцы стали притчей во языцех в каждой столице, при каждом дворе.

Сара без стеснения раздевалась во время своих экзотических танцев, но в то же время исполняла их с такой божественной одухотворенностью, что никому не пришло бы в голову ее осудить, и она стала любимицей и знати, и полусвета.