– Он появится.

Она сжала кулаки; ей хотелось ударить его, прогнать и спасти Кольма.

И спасти себя. Прикидывается добрым, а сам оклеветал ее, собирался бросить в тюрьму за предательство, пожелал сгнить в аду.

А что, если сказать ему, что она нашла бумаги?

Ха! Он скажет, что они были у нее с самого начала, и сочтет это очередным обманом. Как и ее невинность.

О Боже, и это еще не самое плохое...

Она задрожала. Что происходит?

– Кларисса говорит, что он все еще в Германии.

– Возможно, был там, месяц назад. – Именно тогда Алекс вынудил ее угрозами вернуться с ним в Англию. – Но сейчас он здесь. Он чего-то ждет, Франческа.

– Я не позволю тебе близко подойти к нему! – горячо воскликнула она.

– Он не тебя ждет.

– А ты ждешь. Господи, если ты не уйдешь и не оставишь меня в покое...

– Последние три дня я жил в библиотеке, Франческа. – Она откинулась на подушки, близкая к истерике.

– Черт побери, кто угодно может поселиться в этом доме.

– Я скажу тете Иде, – пригрозила она. – Она... она...

– Она убьет меня. Она способна на это. Но ты этого не сделаешь, Франческа, потому что знаешь: я наблюдал за тобой эти две ночи. В том сооружении внизу есть нечто, что пугает тебя до безумия.

Дело не в алтаре, подумала она. Что бы он ни увидел, что бы ни приснилось ей, это не имеет отношения к алтарю.

– Это алтарь и исповедальня. Кто-то из предков, не имевший постоянного пристанища, нашел его на Востоке и привез сюда. И в нем нет ничего таинственного и злого. Его установили у стены, и никто не осмеливается сказать вслух, что нужно от него избавиться.

– А позади что?

– Просто стена... Запретная...

– Ты оба раза входила в дверь исповедальни и исчезала.

– За дверью ничего нет.

– Это только так, кажется, потому что спустя двадцать минут я находил тебя там, на полу, без сознания.

– О! – Сны? Крики? Наказания? – Это невозможно.

– Но днем...

– Это просто стена, Алекс. Все остальное ты придумал.

– Но тебя-то я не придумал. – Впрочем, иногда ему так и казалось, особенно в те дни после ее отъезда из Миэршема. Но он гнал от себя эти мысли, старался не думать о том, что чувствует сейчас, когда сидит рядом с ней на ее узкой девичьей постели.

– Мне не хочется говорить об этом.

– Хорошо, не будем.

– Ты должен уехать.

– Нет, – заявил Алекс. – Об этом не может быть и речи.

Франческу наконец сморил сон, а Алекс втиснулся в неудобное кресло, единственное в этой комнате, до того узкой и маленькой, что Франческа, с ее стремлением к свободе и увлечением живописью, чувствовала себя здесь, как в клетке. Недаром при первой же возможности она вопреки воле тетушек уехала в Берлин, где занялась своим любимым делом.

Златокудрый мальчик Кольм, кумир двух старых дев, поселил Франческу в пансионе, где жила Сара, и вряд ли это было совпадением. Именно там Франческа и ждала Кольма.

Кольму были подчинены все, поскольку он обладал выдающимися способностями и руководил всем процессом. У него была такая же тактика, как у знаменитой исполнительницы экзотических танцев, – заставлять всех ждать.

Алекс скрестил ноги, устраиваясь поудобнее. Такая безобидная комната. Увидев Брейдвуд, он почти готов был поверить в историю Франчески. Если бы не было Кольма.

Но Кольм вырос здесь, и это означало, что обыденность может породить не только убожество, но и зло.

А зло расползается повсюду.

И Алекс должен его остановить. Остановить Кольма. Это дело всей его жизни.

И никто не сможет ему помешать.

Он ей привиделся, решила Франческа, проснувшись на следующее утро и обнаружив, что в комнате