— Приказ? — переспросил Джейк и недоверчиво помотал головой. — Что касается меня, то я себе не прощу, если хотя бы не попытаюсь.

— Некому будет прощать! — отрезала Мириам и повернулась к мужу. — Алан, скажи ему.

— Она права. Это плохая идея.

— Топаз — не твоя забота, — добавила Мириам. — Ее ситуация довольно-таки… запутанна.

— Ничего запутанного! — возмутился Джейк, уступая накатившему изнутри чувству. — Все проще некуда: если никто ее не спасет, она погибнет. Да и когда вы вообще повиновались приказам? Может, тогда, когда отправились на поиски Филиппа?

Мальчик воспользовался внезапной тишиной, возникшей после его вопроса. Он подозревал, что его идея вызовет негативную реакцию, и заранее составил план действий. Первым делом он выхватил у отца подзорную трубу, затем подскочил к большой корзине с камнями, поднятой на верхний настил лесов. Джейк высыпал из нее содержимое, наскоро проверил крепление, затем пинком столкнул ее с края и прыгнул внутрь. Мириам и Алан хором вскрикнули, когда он понесся вниз с головокружительной скоростью. Навстречу ему в воздух взмыл противовес.

— Простите, — прокричал он в полете. — Дождитесь меня здесь.

— Джейк! — беспомощно кричали ему вслед родители.

Он с грохотом спускался вниз и перед встречей с полом схватился за веревку, чтобы немного замедлиться. Корзина под ним разлетелась вдребезги, а он приземлился на ноги и бросился бежать по длинному нефу.

Мириам повернулась к Алану. Она ожидала хмурой, гневной гримасы, но взамен обнаружила взгляд, полный отцовской гордости.

— Лучше тебе немедленно убрать это выражение со своего лица, — предостерегла она.

— Ты забыла нашу первую встречу? Египетское задание, восемьсот семьдесят второй год? — спросил Алан. — Ты дважды прорвалась сквозь неприятельские ряды и прокопала ход на двадцать метров под великую пирамиду в Гизе, чтобы добраться до меня. Похоже, история повторяет себя.

Он посмотрел вниз на сына, который как раз распахнул главные двери собора и помчался к пристани.

— Ладно тебе, он искатель приключений, — заключил Алан, покачав головой. — И мы ничего не можем с этим поделать.

Джейк на всех парах летел по Рейну, огибая излучины и водовороты большой реки. Он протискивался между галеонами, торговыми судами и паромами, скользя на волнах от больших кораблей. Он не отрывал непреклонного взгляда от горизонта, высматривая красные паруса Зельдта.

Каждые двадцать минут, убедившись, что впереди все чисто, он бегом спускался под палубу и подбрасывал в топку дров. Огромная поленница неуклонно таяла, но Джейк и думать не хотел о неудаче.

Он миновал Дюссельдорф и Дуйсбург. Судя по гаваням, горожане, похоже, передвигались медленно и осторожно, словно опасались каких-нибудь ужасных последствий затмения.

Внезапно, сразу за Эммерихом, перед Джейком встал выбор: в полумиле впереди река разделялась на два рукава, и идущие по ней суда распределялись между ними примерно поровну. Мальчик достал отцовскую подзорную трубу, но красных парусов впереди по-прежнему не было видно. Неуверенно приблизившись к обкатанному волнами мысу между рукавов, Джейк решился и выбрал правый, который выглядел чуть шире.

Это оказалось ошибкой. Стоило только ему повернуть туда, как он, наконец, разглядел «Линдвурм», идущий под парами по соседнему рукаву. Джейк резко выкрутил руль. «Аал» опасно накренился, и его окатила пенная волна, промочившая мальчика до нитки и едва не смывшая за борт. Джейк изо всех сил вцепился в руль, который трясся, как ненормальный, пока шхуна огибала мыс. По милости зыбких вод суденышко внезапно повернуло вбок, наперерез приближающемуся парому. Пассажиры на палубе сердито завопили, послышался глухой треск, и паром двинулся дальше. «Аал» был поврежден, но все-таки держался на воде и наконец-то очутился в спокойном русле левого рукава.

Дальше, по мере приближения к морю, река становилась все шире. Теперь Джейк быстро догонял красные паруса. Наконец, шхуна вышла к широкому устью Рейна близ Хеллевутслюйса. Впереди расстилалось Северное море. Солнце уже начало опускаться за горизонт, раскрашивая небо в розовые и багряные оттенки. Наступил спокойный, жаркий вечер.

Мальчик обшаривал взглядом темнеющий горизонт. Вокруг было десятка полтора далеких силуэтов кораблей, но он все же опознал «Линдвурм», пришвартованный у самого выхода в море. Корабль стоял на якоре недалеко от берега, близ рыбацкой деревушки.

Джейк разглядывал галеон в подзорную трубу. К его корме была пришвартована гребная шлюпка, и на палубу грузили провиант. Когда работа была завершена, лодка повернула и направилась обратно к берегу. На самом «Линдвурме» царила суета: команда поспешно готовилась к предстоящему путешествию.

Огромный, обросший ракушками якорь уже поднимался со дна моря, и мальчик под прикрытием быстро сгущающейся темноты подвел свою шхуну ближе. Он спустился под палубу и остановил двигатель. «Аал» бесшумно заскользил по воде.

Подобравшись поближе к «Линдвурму», Джейк разглядел, насколько он велик и статен. Крепкие шпангоуты еще пахли родными для них лесами Рейна. Гигантские паруса, такие же насыщенно-красные, как закат, глянцево отливали бархатом.

Через равные промежутки огромный корпус освещали прямоугольники теплого света — окна множества роскошно обставленных кают. В одном из таких отверстий у кормы, защищенном решеткой, Джейк заметил знакомый силуэт. Он присмотрелся к нему в подзорную трубу и увидел безнадежно уставившуюся в сторону моря… Топаз.

Суровый голос на галеоне прокричал команду. Послышался низкий рокот, когда пришел в действие двигатель, а мгновением позже гладкая вода позади судна начала пузыриться из-за вращения винта. Деревянная громада направилась в сторону открытого моря.

Джейку хотелось окликнуть девочку, но на палубе было слишком много гвардейцев. Затем он заметил две веревки, которыми чуть раньше была причалена шлюпка, они все еще висели неподалеку от окна Топаз.

Он направил свою шхуну параллельным галеону курсом, с силой оттолкнувшись, прыгнул и врезался в борт галеона, ухватившись за один из скользких канатов. Обернувшись, Джейк проследил за тем, как «Аал» сносит в сторону гавани, и он останавливается, затесавшись среди других рыбацких судов.

Мальчик опустил взгляд и понял, что находится как раз над огромным, смутно видимым винтом, крутящимся чуть ниже поверхности воды. Вращение было медленным, но лопасти все равно взбивали воду в неистовую пену. Завороженный, Джейк несколько отвлекся, и его рука соскользнула по мокрому канату. Вскрикнув, он полетел к воде; веревка обожгла кожу на ладонях. Он едва успел остановить падение, крепко вцепившись в канат. Страшные лопасти ритмично взрезали воду под самыми его ступнями.

Джейк намотал веревку на предплечье и полез обратно наверх. Лоб его взмок от напряжения, а ноги намокли во вспененном море.

Затем он слегка качнулся и ухватился и за второй канат. Ему пришлось собрать остатки сил, чтобы держаться за них кровоточащими руками. Мальчик сдвинулся вдоль борта корабля так, чтобы поравняться с окном Топаз.

Грудь его тяжело вздымалась от напряжения. Вцепившись снаружи в прутья решетки, он заглянул внутрь. Каюта оказалась пуста.

Она была обставлена антикварной мебелью и увешана отталкивающими портретами членов высокородного и кровожадного семейства Зельдта. Джейк обратил внимание на портрет самого принца, облаченного в блестящий черный наряд, с суровым выражением на лице и державой в бледной руке. От