«Мистэр».

«Тайна», — перевел про себя Джейк.

Более подходящее имя трудно было подобрать.

— Может быть, нам стоит взглянуть? — вежливо спросил он, мечтая запрыгнуть на борт и тщательно изучить корабль в поисках любых следов родителей.

Но Натан уже запрыгнул на палубу и спустился в каюту. Мгновением позже он вынырнул обратно и отрицательно покачал головой.

— Там, внизу, — как на «Марии Челесте», — сообщил он, вернувшись на пристань. — Вот единственное свидетельство, что там вообще был кто-то живой.

Он разжал кулак, показав лежащую в ладони пригоршню фруктовых косточек.

Эта картина была знакома Джейку — до боли знакома.

— Мандарины, — пробормотал он. — Мама от них без ума.

Он уже собирался протянуть руку и забрать косточки, но тут Натан швырнул их через плечо прямо в море, где они и затонули без следа.

— На случай, если ты не заметил, — вздохнула Топаз, взяв Джейка за руку, — его бесчувственность может сравниться только с его же тщеславием.

Неторопливо путешественники добрались до самого города. Выйдя на площадь, они увидели толпу, собравшуюся вокруг человека на помосте, который страстно и хрипло произносил какую-то речь. Оратор имел длинную косматую бороду, был облачен в потрепанное бархатное одеяние и держал в поднятой руке арбуз.

— Что он говорит? — спросил у Паоло Натан. — Я слегка подзапустил итальянский, но насколько я понимаю, он не арбузы продает…

— Он говорит: «Такова форма мира», — вмешалась Топаз, прежде чем Паоло успел открыть рот. — «Он не плосок, а кругл, подобно этому плоду. Мы не центр вселенной, не солнце вращается вокруг нас, а мы обращаемся вокруг солнца!»

Паоло согласно кивнул, подтверждая безукоризненный перевод девочки.

— Удивительно, насколько этот джентльмен опережает свое время, — заметил Чарли. — Хотя идея носилась в воздухе еще с античности, Коперник выступил со своей теорией небесных сфер лишь в тысяча пятьсот сорок третьем году.

Большинство зевак просто глазели, но некоторые выкрикивали что-то неодобрительное или свистели. Затем несколько крепких мужчин в доспехах и шлемах с остроконечными навершиями протолкались сквозь толпу, схватили оратора, стащили с помоста и уволокли его, так и не переставшего кричать, прочь с площади. Зевакам приказали разойтись.

— В последнее время в городе частенько происходит что-то подобное, — заметил Паоло. — Многие побаиваются этих новых идеологий.

— Новых идеологий? — переспросил Натан.

— Он имеет в виду гуманистические тенденции, которые начинают распространяться по Европе, — пояснила Топаз.

— Правда? Я не то чтобы действительно тебя спрашивал, но… гуманизм, да — именно так я и подумал.

— Разумеется, он и понятия не имеет, что это такое, — доверительно сообщила Джейку Топаз. — Вероятно, считает заразой, которую можно подхватить в бассейне.

— Гуманизм утверждает ценность человека как личности, — парировал Натан с напускным британским произношением, — безотносительно религиозных доктрин и сверхъестественных верований. Выражаясь доступными тебе словами, он заявляет, что все люди равны и каждый имеет право на счастье.

— Каждый и каждая.

Паоло, неуверенно улыбаясь, переводил взгляд с Натана на Топаз.

— Это всего лишь спектакль, — шепнул ему на ухо Чарли. — На самом деле, они любят друг друга.

Юный итальянец увел ребят с площади и двинулся вдоль канала. Джейк краем глаза заметил человека, дрессирующего обезьянок, и еще одного, над корзиной, заклинающего змей. Паоло украдкой огляделся и поднялся по лесенке к старому, обшарпанному зданию, жестом показав остальным агентам, чтобы они следовали за ним. Джейк обратил внимание на деревянную дощечку у двери, где была грубо вырезана эмблема хранителей истории — песочные часы и планеты.

Они вошли в светлое помещение со сводчатым потолком, в котором кипела бурная деятельность. Там трудились восемь поваров, с ног до головы покрытые мукой.

Глаза Натана загорелись энтузиазмом.

— О, пицца!

— На самом деле, это лепешки фокачча, новая выдумка из Неаполя, — поправил его Паоло.

— А по мне, так вылитая пицца, — пожал плечами Натан. — В любом случае, отличное прикрытие для бюро.

— О, это не прикрытие, — возразил Паоло. — Пекарня действующая, и лучшая в городе. Бюро снимает комнату в задней части здания, поскольку необходимость в ней бывает лишь время от времени.

— Нравится мне, как итальянцы ведут дела — без лишнего любопытства, — вздохнул Натан и подхватил лепешку, только что вынутую из печи.

— Вперед, угощайтесь.

Топаз отметила, что главный повар явно не в восторге от выходки юноши.

— «Эмменталь», если я не ошибаюсь… — предположил Натан. — Чарли, что скажешь?

Чарли попробовал кусочек, тщательно его прожевав.

— Полагаю, это «Гауда», хотя несколько более пряная, чем обычно, — решил он, — с мускатной ноткой. Свежее решение.

Повар, не слишком впечатленный Натаном, признал в Чарли родственную душу и одарил его доброжелательным кивком.

— Если с чревоугодием покончено, — поспешно вернула их с небес на землю Топаз, — то, может, пора обсудить пустяковый вопросец насчет фиолетового кода и грядущей катастрофы мирового масштаба.

Молодые агенты прошли в тесную комнатку в глубине пекарни. Она оказалась складом, забитым ящиками со свежим базиликом и помидорами, и ни в какое сравнение не шла с величественной строгостью другой штаб-квартиры хранителей истории, которую видел Джейк.

— Я так понимаю, это и есть бюро? — с сомнением уточнила Топаз.

Она указала на единственный кособокий стол, приютившийся в дальнем углу комнаты, на котором среди разнообразнейших сыров возвышалась видавшая виды машина Меслита.

Паоло виновато пожал плечами, что вполне сошло за ответ.

Топаз подошла к столу, чтобы рассмотреть его поближе. У этой машины Меслита, как и у всех прочих, сзади торчала кристаллическая антенна.

— Алан и Мириам Джонес должны были отправить сигнал бедствия с этой машины, — заключила девочка.

Джейк невольно придвинулся ближе. Он дотронулся пальцами до антенны и тут же получил чувствительный электрический разряд.

— Вот что бывает, если так делать. Урок усвоен, — заметил Чарли и повернулся к Паоло. — Так куда именно ходили Алан и Мириам Джонес?

Итальянец вытащил из кармана неряшливый ворох листочков с записями и попытался разобрать собственный почерк. Первая страница изрядно его озадачила, но, в конце концов, он все же сообразил.

— А, это список покупок для моей матери. Она собирает венецианское стекло. Ей нравятся его цвета!

— Как занимательно, — проронил Натан.

Паоло перешел к следующему листку.

— А, вот то, что надо. В Венецию Джонесы прибыли во вторник вечером. В среду они посетили дом