они всё тщательно исследовали и что двое умерших (герцог и герцогиня Бургундские) совершенно точно не были отравлены, король повернулся к мадам де Ментенон и сказал ей: 'Ну вот, мадам, ну вот, разве я вам не говорил, что всё, что вы мне говорили относительно моего племянника, ложь?'».
После того как император и голландцы согласились начать переговоры, в Утрехте в январе открывается мирный конгресс. Англичане требуют окончательного разделения двух корон дома Бурбонов, французской и испанской. Филипп V противится. Людовик вынужден пригрозить: если Филипп откажется, он сам заключит мир с Англией, предоставив ему в одиночку бороться с коалицией. Филипп V подчиняется деду.
Война тем временем всё еще продолжается. Мальборо, который весь год вел безуспешные операции во Фландрии, обвиняется в растрате государственных средств и отстраняется от командования. После этого англичане отделяют свою армию от сил коалиции в преддверии подписания перемирия с Францией, которое происходит 17 июня 1712 года.
В тот же день принц Евгений начинает осаду Ландреси. Это последняя перед Парижем крепость в построенном Вобаном «железном поясе», окружающем столицу. Возьми он ее, и единственным препятствием останутся 70 тысяч солдат Виллара, голодных и к тому же не имеющих артиллерии. У него же 130 тысяч солдат, не испытывающих недостатка ни в чем, и 130 пушек. В какой-то момент даже рассматривается возможность переезда правительства в замок Шамбор.
Людовик заявляет Виллару: «Прежде чем вы скажете мне ваше мнение, я вам сообщу мое. Я хорошо знаю Сомму[154], она труднопроходима, там есть крепости; я мог бы отправиться в Перонну или в Сен-Кантен, собрать там все имеющиеся в наличии войска, чтобы вместе с вами, соединив все силы, попытаться дать отпор врагу и либо погибнуть вместе, либо спасти государство, ибо я и помыслить не могу позволить врагу приблизиться к моей столице».
Вне всякого сомнения, он так и поступил бы.
Двадцать четвертого июля на рассвете, обманув принца Евгения ложным маневром, Виллар форсирует Шельду, штыковой атакой овладевает укрепленным лагерем в Денене, где принц Савойский разместил свои склады. Враги в беспорядке бегут, бросив обозы, пушки и знамена. Вторжение остановлено.
Двадцать второго августа 1712 года подписано перемирие между Францией и Англией. Мирный договор между этими двумя державами, Португалией, Соединенными провинциями, Пруссией и Савойей заключен в Утрехте в апреле 1713 года.
Император действует в одиночку, рассчитывая захватить Страсбург и отнять Каталонию у Испании. Виллар охлаждает его пыл, за несколько недель отбив у него Фрайбург, Кайзерслаутерн, Ландау, Шпайер и Вормс. Начинаются переговоры. Людовику дано пережить еще несколько счастливых мгновений.
Одним из таких мгновений, несомненно, было получение 25 сентября долгожданной папской буллы
Людовик встретил этот документ с огромной радостью. Мирный договор избавил его от внешних врагов, булла сокрушит врагов внутренних.
Что касается отца Летелье, его ликованию не было предела: 101 положение отца Кенеля было осуждено! Это превосходило все его ожидания. Но осуществление надежд порой может оказаться гибельным. Булла не только осуждает труды отца Кенеля, но и запрещает мирянам читать Священное Писание, толковать каковое отныне дозволено лишь священникам. Блаженный Августин под подозрением. Только Рим владеет истиной в последней инстанции.
Галликанские свободы под угрозой. Янсенисты внезапно обретают мощную поддержку. Сорбонна, парижское духовенство, августинцы, бенедиктинцы конгрегации Сен-Мор (Святого Мавра), капуцины, босоногие кармелиты, каноники церкви Святой Женевьевы, минимы, францисканцы, аббатство Сито[155] и тысячи других пополняют ряды «несогласных». «Согласные», коих несравнимо меньше, — они принадлежат в основном к высшему, в том числе и придворному духовенству, — прикрывают свое согласие многочисленными оговорками, каковые делают их одобрение не столь уж весомым. Они принимают буллу с условием, что сами будут судить об истинности сформулированной в ней доктрины.
Малочисленная, но блистательная группа берет тем временем сторону папы: Фенелон, кардинал де Роган, архиепископ Реймсский… Летелье каждый день напоминает королю о их мнении.
Ноай, чтобы избежать раскола, соглашается с буллой
В Риме Климент XI удрученно взирает на это новое противостояние. Иезуиты ошиблись или ввели его в заблуждение… Как бы там ни было, раздоры терзают старшую дочь Церкви. Многие считают раскол допустимым, другие — вероятным, а некоторые — неизбежным.
Тем временем парламент должен зарегистрировать буллу. Число выступающих против довольно велико, и возглавляют оппозицию генеральный прокурор д'Агессо и генеральный адвокат Жоли де Флёри.
Девятого февраля 1714 года Людовик вызвал их к себе и, что случается с ним крайне редко, совершенно вышел из себя.
Он сказал, «что готов был растоптать их, и, выкажи они хоть малейшую непокорность, он бы раздавил их в лепешку», и с угрозой добавил, что от его кабинета недалеко до Бастилии. А затем, успокоившись, король простонал: «Эти люди вгонят меня в могилу».
Пятнадцатого февраля парламент регистрирует королевские грамоты, касающиеся распространения и исполнения буллы
По крайней мере, война принимает желаемый оборот. Общий мир не за горами. 6 марта 1714 года Карл VI подписывает первый из двух Раштаттских договоров как император; а второй — 7 сентября как глава государств, входивших в Священную Римскую империю. В этом же сентябре Бервик, отправленный Людовиком XIV на помощь Филиппу V, овладевает Барселоной; подстрекаемые Карлом VI каталонцы, чьи желания были не такими уж химерическими, мечтали отделиться от Мадрида.
Война близка к завершению, но смерть не покидает Версаль, а религиозной распре не видно конца.
Герцог Беррийский, последний сын Великого дофина, младший брат покойного герцога Бургундского и герцога Анжуйского, ставшего королем Испании Филиппом V, умирает 4 мая от травмы, полученной при падении с лошади, последствия которой врачи лишь усугубили своими неумелыми действиями. И вновь герцога Орлеанского подозревают в отравлении! Единственным наследником Людовика XIV по прямой линии остается малолетний герцог Анжуйский. Король просит привести его к себе и говорит со слезами на глазах: «Вот что мне остается от всей моей семьи!» От его официальной семьи, ибо у него оставалось много бастардов, в том числе и сыновья мадам де Монтеспан, герцог дю Мен и граф Тулузский, особенно им любимые, к которым воспитывавшая их мадам де Ментенон также питала нежные чувства (притворные, а может быть, и вполне искренние). Людовик вскоре вспомнит о них.
А теперь вернемся к делам церковным: один из главных «несогласных» Анри Шарль де Куален, епископ Меца, публикует 20 июня «Пастырское послание и наставление относительно буллы Нашего Святейшего Отца Папы». Это послание — шедевр прозрачной двусмысленности. Иезуиты тотчас же увидели
