Томпсон спустился с табурета, оставив на прилавке пятифранковую монету.

На улице шел проливной дождь. Начиналась гроза. Коко и Томпсон добежали до «рено». Томпсон запрокинул голову назад, и дождь лил прямо в его открытый рот. Мужчины сели на переднее сиденье, на заднем полулежал Ненэсс. На его плечи был наброшен плащ.

– Он ранен? – спросил Томпсон. – А где Биби?

– Биби убит, – ответил Коко. – Ненэсс ранен в грудь, но пуля вышла сбоку. Ничего страшного. Девка и ребенок сбежали.

«Вот почему я страдаю», – подумал Томпсон.

– Что случилось? – поинтересовался он вслух.

– Это все она. Мы уже собирались ее вешать, но она проснулась, когда Биби держал ее на руках, достала пистолет и убила его.

– А дальше?

– Она убежала с мальчишкой. Ненэсс сказал, чтобы я оставался с Биби, а сам побежал за ней. Через несколько минут я услышал выстрел. В кустах ничего не было видно, и я не сразу нашел брата. Она ранила его, а сама исчезла. Я искал ее, клянусь, но не нашел. Она ушла.

– А ребенок тоже проснулся?

У Коко был смущенный вид. Он облизал свои толстые губы.

– Наполовину, – сказал он. – Не совсем. Ей пришлось его тащить.

– Я не понимаю, как это возможно, – удивился Томпсон. – Что вы сделали с Биби?

– Он был убит наповал, пуля пробила ему печень. Мы ничем не могли ему помочь, поэтому вырыли яму и закопали его.

– На месте?

– Да.

– Глупо, – проворчал Томпсон. – Достаточно, если она приведет туда полицейских. Они тут же обнаружат его могилу. И тогда они ей точно поверят. Глупо!

– Мы хотим вам сообщить, что выходим из игры, – заявил Ненэсс.

Глаза Томпсона сверкнули от ярости, усы задрожали.

– Это решаю я! – прошипел он. – Вы не выполнили работу. Мы должны свести счеты.

– Аванс мы оставляем себе, – сказал Коко. – Мы сожалеем, месье Томпсон, но вы шли на риск. Дело сорвалось, потому что девушка проснулась.

Он смотрел Томпсону прямо в глаза.

– Это ваша вина, – заключил он.

Ненэсс слабо пошевелил рукой под плащом, и Томпсон догадался, что он навел на него пистолет. По крыше автомобиля неистово барабанил дождь.

– О чем вы думаете? – презрительно спросил Томпсон. – Вы что, хотите устроить здесь перестрелку? Вы меня разочаровываете. Я скажу вам, что надо делать.

– Не стоит, месье Томпсон…

– Замолчите! Я свяжусь со своим клиентом и сообщу вам, требует ли он возврата денег назад. Не слишком надейтесь. Вы виноваты.

– Вы тоже, Томпсон, не слишком надейтесь, – прохрипел Ненэсс – Я имею в виду возмещение суммы.

– Сейчас бесполезно об этом спорить, – сказал Томпсон. – До свидания, господа. Я свяжусь с вами не позднее завтрашнего вечера.

Томпсон вышел из машины. Некоторое время он стоял неподвижно под дождем, затем втянул голову в плечи и быстрым шагом направился к своему «роверу».

После грозы между облаками, несущимися на восток, снова засияло солнце. Шоссе было мокрым от дождя. Краснолицый водитель напевал песенку.

– Надо же, как крепко спит ваш малыш! Просто обзавидуешься. Вот это сон. Это ваш ребенок?

– Нет, – ответила Жюли с акцентом, – это младший сын моей хозяйки.

– Вы француженка?

– Нет, я англичанка.

– Я это понял по вашему виду. По цвету лица – лилия и роза, вам понятно?

– Лилия?

– Это белый цветок, символ чистоты и красоты.

– А…

– Лилия и роза – это значит бледно–розовый, это поэтическое выражение.

– О! Понимаю…

– Вы должны очень нравиться французским мужчинам, не правда ли?

– Англичанам я тоже нравлюсь.

Жюли развлекалась, представляя себе французов и англичан, которым она нравилась. «Я что–то слишком возбуждена», – подумала она.

– Да, но что вы думаете о французах, – настаивал краснолицый водитель, – об их манере ухаживать?

– Я не знаю. Некоторые довольно грубы.

– Грубы? Вы хотите сказать, что они резки?

– Нет, грубы. Они говорят мне пакости.

Автомобилист с вожделением посмотрел на нее.

– Но вы должны понимать… э–э… девушка в шортах… Вы из Лондона? Вы студентка?

– Да, я учусь в Оксфорде, – подтвердила Жюли. – Я изучаю экономику.

– Вот это везение! – воскликнул водитель с энтузиазмом. – Я продавец. Я могу вас посвятить в практическую экономику. Вы едете только до Питивье?

Жюли развалилась на своем сиденье, вытянув вперед ноги и подрагивая мышцами ляжек.

– А вы едете дальше?

– Я должен только переговорить с одним клиентом – пять минут, не больше, – и поеду дальше. А вам куда?

– Мне южнее.

– Превосходно. Я еду в Сюлли, а оттуда в Бурж. Вас это устраивает?

Жюли посмотрела на мужчину. Он носил синий костюм в тонкую полоску. У него были курчавые темные волосы, маленькие глаза за большими очками в прямоугольной оправе и толстые губы. Он был из поросячьей породы.

– Вы очень любезны, – сказала Жюли.

Правой рукой она приветливо хлопнула автомобилиста по плечу, затем положила руку ему на грудь, вонзив ногти в ткань пиджака. Автомобилист стал свекольного цвета, на его губах появилась идиотская улыбка. Жюли убрала руку. Мужчина, красный и вспотевший, продолжал вести машину, кидая на девушку косые взгляды. Он не совсем понял ее жест и спрашивал себя, что бы это могло означать. Его кудри лоснились от пота.

– Не могли бы вы ненадолго остановить машину? – спросила Жюли.

– Остановить? Вы хотите остановиться? Ну, разумеется!

– Там, – попросила Жюли, – на грунтовой дороге. Она указала пальцем. «Пежо» резко затормозил и свернул на грунтовую дорогу.

– Остановите здесь.

Машина остановилась. Водитель выжал ручной Тормоз. Он бросил беглый взгляд на Петера, спящего на заднем сиденье. Жюли открыла дверцу.

– Подождите минутку, пожалуйста.