стратеги пребывали в растерянности, тщетно пытаясь скрыть от общественности военные потери альянса. Между тем сытые, благополучные европейцы медленно, со скрипом, но все-таки начали осознавать – благодаря холуйствующим перед США правителям стран НАТО они уподобились горемыкам, купившим в начале XX века билеты на считавшийся непотопляемым и тем не менее потерпевший страшную катастрофу американский корабль «Титаник»...

Хлыстова с Овечкиным не волновали ни проблемы Югославии, ни проблемы России. Им было глубоко плевать и на гибнущих под бомбами сербских детей и на собственных полуголодных, обворованных «демократами» соотечественников. «Анжелика» сравнительно благополучно пережила августовский кризис, совладельцы фирмы по-прежнему не испытывали недостатка в денежных средствах, однако между самими друзьями-компаньонами наметились определенные разногласия, постепенно переросшие в жесткую конфронтацию. Трения начались во время дележки прибыли. В марте 1999 года «Анжелика» провернула крупнейшую аферу по перепродаже сырья, одновременно ловко уклонившись от выплаты каких бы то ни было налогов. Идея операции принадлежала Овечкину, а в непосредственном ее осуществлении первостепенную роль сыграло личное (недавно обретенное) знакомство Хлыстова с неким широко известным в стране господином, хоть и ушедшим ныне в политическую тень, но по-прежнему имеющим мощное влияние как на коммерческие финансовые структуры, так и на администрацию президента. По завершении аферы каждый из партнеров немедленно заявил – именно ему по праву причитается большая часть «навара».

– Без меня ты б ни в жизнь до этого не додумался! – горячо доказывал Леонид Александрович.

– А ты б без меня ни черта не смог достичь! – пылко возражал Вадим Робертович.

Проще всего было б поделиться поровну, но недаром говорят: «Денег вволю, а еще б поболе»[21]. Овечкин упорно твердил свое, Хлыстов – свое. Короче – нашла коса на камень. Больше недели бизнесмены сварливо препирались и во вторник 30 марта 1999 года, встретившись в офисе фирмы для очередного раунда переговоров, окончательно разругались. Стояло безоблачное весеннее утро. В ярко-голубом небе сияло солнце. На ветвях деревьев, радуясь теплу и хорошей погоде, звонко щебетали птицы, а в «начальственном» кабинете «Анжелики» (том самом, где год назад зародилась мысль о необходимости «заказать» Гаврилова) зловонным фонтаном била черная злоба.

– Зарываешься, Вадим! Чересчур много на себя берешь! – надрывался сизый от бешенства Овечкин. – О-су-ще-ствление! Мозг фирмы – я! Ты же всего-навсего инструмент!

– На полтона ниже, Леня! – угрожающе потребовал Хлыстов.

– По-о-жалуйста! – скорчил ехидную гримасу Леонид Александрович и продолжил ядовитым полушепотом: – Представь себе, Вадик, плотника. Выполняя заказ, он забивает молотком гвозди. Допустим... хе-хе... в гроб! Завершив работу, плотник получает оплату, и тут внезапно молоток оживает да начинает визжать: «Отдай мне львиную долю! Я здесь главный!» Ну, теперь понял свое место?

– Выходит, я «визжащий молоток»? – зловеще сощурившись, поинтересовался Вадим Робертович.

– Фу-у, наконец-то сообразил, – с деланым облегчением вздохнул Леонид Александрович. – Дошло-таки до дебила!

– И еще дебил! – В глазах Хлыстова загорелись недобрые огоньки.

– Ага! – ухмыльнулся Овечкин. – Он самый!

– А ты... А ты... – задохнулся от ярости Вадим Робертович.

– Язычок проглотил, придурок! – подначил Леонид Александрович.

– Ты не мозг фирмы, а присосавшаяся пиявка! Паразит! Чмо! Пидор! Козел! – взорвался Хлыстов, порывисто поднялся из-за стола и вышел вон из кабинета, с треском хлопнув дверью.

– Воняй, мудила, воняй! – выскочив следом, крикнул вдогонку Овечкин. – Все равно будет по- моему!..

* * * Велев персональному шоферу Саше ехать «куда глаза глядят», Вадим Робертович угрюмо нахохлился на заднем сиденье новенького «шестисотого» «Мерседеса». Мысли Хлыстова назойливо, как жирные мухи над падалью, вертелись вокруг склоки с компаньоном. Сердце переполняла нечеловеческая ненависть, пульс участился, в висках свинцовыми молоточками стучала кровь. Дышать с каждой минутой становилось все труднее.

«Нужно срочно проветриться! – решил Вадим Робертович. – Иначе кондрашка хватит!»

Между тем «Мерседес», попетляв по улицам, выехал на Ленинградское шоссе и значительно увеличил скорость.

– Стой! – задушенно приказал шоферу Хлыстов.

Саша послушно затормозил. Вадим Робертович неуклюже выбрался наружу и по мистическому стечению обстоятельств очутился в знакомом парке, неподалеку от метро «Речной вокзал», где год назад совладельцы «Анжелики», встретившись с Ковальским, договаривались об убийстве Романа Петровича.

За прошедшее время тут практически ничего не изменилось. Вот только погода сегодня была хорошая.

– Е-мое! – оглядевшись по сторонам, ошалело пробормотал коммерсант. – Совпадение-то какое! Неспроста это! Ох, неспроста!

Вадим Робертович отчетливо вспомнил свои тогдашние переживания: сперва неистовую ненависть к хозяину «Цезаря», затем «оформление заказа на ликвидацию», тревожное трехдневное ожидание и, наконец, безудержное ликование. Вспомнил он и кошмарный сон, виденный после празднества, начавшегося в «Фанни-хилл» и закончившегося на квартире «старого друга» Лени: падла Овечкин торгуется с Ковальским по поводу стоимости его, Хлыстова, умерщвления. Вадима Робертовича затрясло в ознобе. Ноги ослабели, подкосились. Коммерсант обессиленно плюхнулся на первую попавшуюся грязную, мокрую скамейку.

«Сучий выкидыш Ленька вполне способен меня «заказать», – лязгая зубами, подумал он. – С него, с пидорюги, станется! Выродок! Ублюдок бессердечный! Сволочуга!» (О том, что сам он сволочуга ничуть не меньшая, господин Хлыстов, будучи закоренелым эгоистом, естественно, не помышлял.) Вадима Робертовича охватила паника. Бизнесмену явственно представилась страшная картина: кладбище, разрытая могила, груда траурных венков, гроб. Произносятся прочувствованные речи, а в гробу – он, Хлыстов! Неподвижно вытянувшийся, с восковым лицом... Рядом гад Овечкин, утирая крокодиловы слезы, с трудом сдерживает злорадную ухмылку. Хлыстова прошиб холодный пот.