одинокий, но ухоженный щеноксидит на снегу.и плачет,и часто дрожит,и всё высматривает кого-тона холодной остановкесвоими добрыми,преданными,не верящими в обман,глазами.а люди(я,ты,мы,вы),притворившись скульптурамиочередного серого дня,лишь изредкапосматриваем на него,замуровав свои чувствав удушливый гипс морали,да всё тщательней укутываемсяв свои шубы, дублёнки, куртки...пусть щенку(нам,вам)будет больно,пусть будет стыдно,да пускай хоть все ангелысебе мозги повышибают из ружей...всем —всё равно.ведь у каждогосвоиразновидности свободы.и нам страшно обращатьсвоё вниманиена такие мелочи.ведь они сразу ранятнам,(вам,им)душу / сердцеи прочие гипсовые гадости...срабатывает страхоказаться там же —в помоях призрачной свободы.
Привет, Рембо
ребёнок бежит по лугу и не видит косы.это — Рембо. кто его спасёт?круг огня улыбается невинным дымом.пушистость ситуации не спасает утопленниковот Холода.улыбайтесь,души ваших родных уже на небесах.а тот, кто порвал Солнце, обмазывает губы солью,чтобы, поцеловав море, инстинктом обнятьего возмущение. взъерошенные Рембо,Тцара и Пикабиа рвут глоткираненым картинам счастья, завязываягалстуки на трупах детей Дада.всё просто: это мухи славы загадилиих искренние умы грязным безобразиемлюдской похоти денег.личинки, яйца, гусеницы — ешьте их,друзья, пожирайте жизнь в зародыше!рассеивайте семена по асфальту.смазывайте слюной кору дерева.кладите траву в сумки вашихвоспитателей.Тцара улыбается на фотографии:улыбался ли он в жизни?я знаю:Пикабиа рисовал свои картинытолько после секса с Лунным Светом.ихрабрость пьяного Рембовызывает восхищение даже нескольковеков спустя.это заставляет меня пить из рекии плакать.зарывайте золото в пустыне —я не буду искать.
