словами, командующий группой отвечал за ведение войны на море в конкретном районе. Однако в начале 1943 года на море сложилась такая ситуация, что никаких крупномасштабных военно-морских операций, для руководства которыми понадобилась бы организация такого рода, уже не стоило ожидать.

Поэтому командование группы «Север» и командование флота были объединены и подчинены адмиралу Шнивинду, должность которого теперь называлась «главнокомандующий Северной группой».

Должен признаться, что действительная причина назначения на этот высокий пост столь молодого человека заключалась в том, что я, главнокомандующий военно-морскими силами страны, был значительно моложе большинства адмиралов, когда-либо занимавших этот пост. При всем моем уважении к таким заслуженным офицерам, как адмиралы Карлс, Бем, Денш, Шустер и Маршал, с которыми меня связывала многолетняя дружба, я придерживался мнения, что с чисто человеческой точки зрения на высокой командной должности лучше иметь молодого человека. Кроме реорганизации группы «Север», о чем я уже упоминал ранее, я произвел следующие назначения:

главнокомандующий ВМС «Запад» (Франция и Бельгия) – адмирал Кранке;

главнокомандующий ВМС «Юг» (Эгейское и Черное моря) – адмирал Фрике;

командующий ВМС «Нордзее» – адмирал Фёрсте; командующий ВМС Норвегии – адмирал Цилиакс. Адмирал Фрике до этого был начальником штаба ВМС, после него этот пост занял вице-адмирал Мейзель.

Последующие события показали, что решение о назначении более молодых командующих было правильным. На совещании с моим начальником управления кадров контр-адмиралом Бальтцером в начале февраля 1943 года я высказал пожелание, чтобы контр-адмирал Хейе был освобожден от своих прежних обязанностей и направлен в мое распоряжение. Я хотел, чтобы этот человек стал «Маунтбеттеном немецкого военно-морского флота». На британском флоте адмирал лорд Луис Маунтбеттен имел в своем подчинении морской спецназ, а также всевозможную технику и мелкие плавсредства для выполнения специальных морских операций.

Ранее таких сил в Германии не существовало. Я имею в виду, к примеру, так называемых «людей- лягушек», которые плыли под водой и крепили мины и взрывчатку на подводную часть целей, сверхмалые субмарины, человекоуправляемые торпеды, начиненные взрывчаткой катера и т. д. Специально подготовленные «морские дьяволы» ценой небольших потерь могли достичь очень высоких результатов. То, что их операции нередко завершаются большими успехами, наглядно доказал принц Боргезе и его «люди-лягушки», которые в декабре 1941 года проникли в акваторию Александрийского порта и серьезно повредили линкоры «Королева Елизавета» и «Валиант».

Хейе, опытный и энергичный офицер, всегда переполняемый идеями, казался мне именно таким человеком, который необходим на этом месте. Однако мой кадровик убедил меня, что Хейе и на своей нынешней должности приносит большую пользу, и предложил вместо него кандидатуру вице-адмирала Вейхольда. Последний был начальником Академии ВМС, затем служил в штабе и проявил себя с самой лучшей стороны. В первые годы войны, будучи офицером связи, прикомандированным к итальянскому штабу флота, он постоянно пытался привлечь внимание итальянцев к стратегическим проблемам на Средиземноморском театре, подчеркивал необходимость обеспечивать надежную защиту североафриканских конвоев и оккупации Мальты. В феврале 1943 года, когда думать о крупномасштабных наступательных операциях было уже поздно и перед нами стояла конкретная задача обеспечения прохода конвоев из Италии в Северную Африку с минимальными потерями, защищая их всеми доступными способами, Вейхольд не сумел оказать должного влияния на итальянцев. Когда ситуация на тунисском плацдарме стала критической, я отправил ему на смену контр-адмирала Меендсен-Болькена, который под руководством вице-адмирала Руге, одного из наших самых опытных офицеров во всех вопросах, касающихся конвоев, должен был попытаться повлиять на ход событий. (Позже опытный и энергичный Меендсен- Болькен сделал быструю карьеру и стал командующим флотом.)

Получив задание сформировать легкие силы специального назначения, вице-адмирал Вейхольд в основном занялся теоретическими проблемами. Конечно, ему очень мешало то, что еще не было тесного сотрудничества между флотом, министерством вооружений и боеприпасов и промышленностью, благодаря которому позже было налажено производство специальных средств.

Когда после гибели «Шарнхорста» использование военных кораблей стало еще более ограниченным, я все-таки решил поручить практическую работу по созданию сил специального назначения контр-адмиралу Хейе, который до тех пор работал начальником штаба у адмирала, командующего флотом. Он сумел с блеском решить задачи и обеспечения специальных средств, и подготовки личного состава подразделений. В организационных вопросах я оказывал ему всяческую помощь и поддержку. Он был в одном лице и командиром сил специального назначения, и их представителем в командовании ВМС. Такая двойственная роль была по-своему уникальной и противоречила всем общепринятым организационным принципам. Но в данном конкретном случае это было необходимо, чтобы обеспечить быстрое создание принципиально нового подразделения военно-морских сил, оснащенного совершенно новым оружием. Опытные офицеры, по большей части бывшие командиры подводных лодок, стали командующими флотилиями у контр- адмирала Хейе. Нижние чины набирались из числа добровольцев из всех подразделений флота, а с конца 1944 года и из числа младших офицеров-подводников.

Их оружием стали человекоуправляемые торпеды, взрывающиеся катера, а позже – двухместные сверхмалые субмарины «Зеехунд» («морская собака»). Высокий боевой дух и преданность своему делу – вот что было свойственно всем без исключения офицерам и матросам этих подразделений.

Наши силы специального назначения достигли поразительных результатов, хотя некоторые из них (как, к примеру, в случае со сверхмалыми субмаринами) были подтверждены уже после войны. Однако они тоже несли потери из-за ощутимого превосходства противника, особенно от авиации, крайне ограничившей их деятельность.

В главе 17 я уже рассказывал о том, что отставка гросс-адмирала Эриха Редера была вызвана его категорическим несогласием со взглядами Гитлера на будущее крупных боевых кораблей. В январе 1943 года фюрер распорядился вывести их из эксплуатации и, возможно, даже отправить в металлолом, поскольку внезапно преисполнился уверенности, что они больше не могут принести никакой пользы для ведения войны.

В своем рапорте, датированном 10 января 1943 года, Редер объяснил, насколько велика роль военных кораблей в ведении войны. Он подчеркнул, что, пока наши корабли остаются в Северной Норвегии, противник вынужден держать по меньшей мере такое же количество кораблей на севере Шотландии и в Исландии, другими словами, не может отправить их на другой театр военных действий – Средиземноморский или Тихоокеанский.

О возможных вариантах использования военных кораблей Редер писал: