русски.

— И вы по—русски говорить можете?

— Могу.

— Скажите что—нибудь.

Сандра рассмеялась и сказала по—русски:

— Драган, вы большой разбойник и немного дурак.

— Не так. Я есть маленький разбойник и очень большой дурак. Как давно я не слышал славянской речи! А ваш муж тоже православный?

— Тоже.

— А ну, брат, покажи свой крест!

Леонардо послушно исполнил его просьбу. Вид у Драгана был ошеломленный и, кажется, немного счастливый.

— И все в этом доме есть христиане? И доктор?

- И доктор, и все остальные, и дети.

— Почему же этот глупый доктор мне ничего не сказал?

— Ему не пришло в голову, что грабитель может оказаться христианином.

— Верно… Ну так простите меня за грубость мою!

— Бог простит, Драган. И давайте все—таки вашу рубаху вместе со вшами, пока они не расползлись по всему дому.

— Какой я обрадованный, сестра, брат! Берите с меня рубашку, берите что хотите!

— Вот спасибо—то! — засмеялся Леонардо, стаскивая с Драгана остатки его ужасной рубахи.

Грудь Драгана была перевязана потемневшей от крови и грязи широкой повязкой. Когда Леонардо разрезал ее и осторожно снял, они увидели на боку длинный струп, в котором копошились вши, а вокруг розовую заживающую кожу.

Сандра позвала доктора. Он сказал, что рана в прекрасном состоянии и достаточно будет смахнуть вшей и наложить повязку с антисептической мазью.

— Доктор, а вы знаете, что Драган христианин?

— Неужели правда, Драган?

— Сие есть истинная и полная правда, — торжественно сказал узник и размашисто перекрестился.

— Почему же вы не сказали?

— Вы, помнится, тоже не сказали мне: 'Заходи в дом и будь нам братом, странник'.

— Да, это верно. Но почему же вы…

— Да не видел, не видел я ваших детей! И что Ланселот в коляске инвалидной сидит, мне тоже не было видно — он же через окно со мной разговаривал! А потом вы меня сюда отволокли и приковали к трубе. После этого я с вами объясняться стану? Я есть гордый человек. Ну, пленник и пленник — надо терпеть.

Драган поглядывал на доктора с улыбкой, а доктор был очень смущен. Закончив обработку раны, он облегченно выпрямился и спросил.

— Сандра, вы дальше справитесь без меня?

— Конечно.

— Тогда я пойду наверх к детям. Я должен проверить, как они перенесли ванну. Заодно сообщу новость Ланселоту и батюшке.

Сандра обмыла сначала весь бок Драгана горячей водой, а уже потом наложила повязку с антисептической мазью. После они вместе с Леонардо старательно, насколько это было возможно, обтерли тело Драгана губкой, вытерли полотенцем и помогли ему надеть чистую одежду. Свернув в узел тряпки и мокрую вату, Сандра держала их, отставив руку в сторону, оберегаясь от вшей и зловония.

— Бросьте все это в ведро, которое стоит у меня под кроватью. Леди Патриция придет убираться и вынесет.

— Леди Патриция ухаживает за вами?

— Да. Она имеет комплекс вины перед человечеством. Передо мной особо.

— А вам за что персональная честь? — Сандра взяла оставшуюся вату и стала ею подтирать пол вокруг раскладушки Драгана.

— Я — серб, а ее отец когда—то бомбил Сербию. За мужа она молится и кается, потому как он выпустил первые ракеты на Россию. А еще она несет вину за своего брата: это он проектировал непотопляемые 'Титаники', которые все очень благополучно потопли и лежат теперь на дне.

Слушая его, Сандра продолжала наводить порядок; окровавленные тряпки и грязную одежду она бросила в ведро, стоявшее под кроватью Драгана, и поскорее накрыла его крышкой. Услышав последние слова, она выпрямилась.

— 'Титаники' — потонули?!

— А вы что, не знали? Как только произошел взрыв антихристовых ракет в космосе, все хваленые 'Титаники' пошли на дно так же скоро, как их знаменитый предшественник. Леди Патриция и Эйлин спаслись в шлюпке. Их долго носило по Бискайскому заливу, пока Ланселот не подобрал их. Не удивительно, что у леди немножко беспорядок в голове. Но она есть очень вредная женщина, — добавил он по—русски.

— Да чем же она вредная? — так же по—русски спросила Сандра.

— Душой и сердцем. Прекрасная женщина.

Сандра закончила уборку и снова перешла на планетный:

— Вот и все, Драган. Еще бы остричь вас не мешало.

— А это еще зачем?

— Вши.

— Они мне не мешают, пусть остаются для компании. Пока. Я, знаете, есть очень усталый. Спаси вас Господь, сестра и брат. Ух, хорошо! Все тело дышит. Если бы еще тут было чем дышать…

Сандра и Леонардо вышли из котельной и снова заперли дверь на висячий замок.

— Тяжело, должно быть, лежать без движения в такой жаре и духоте, — вздохнув, сказала Сандра.

— Я тоже думаю, что котельная не лучшее место для больного человека, — согласился Леонардо. — Но нам с тобой легко проявлять великодушие, ведь мы гости, а Ланселоту и доктору надо заботиться о безопасности для всех. Давай не будем вмешиваться, тем более что теперь доктор знает, кто такой Драган. Все как—нибудь образуется.

— Дай Бог!

К вечеру все взрослые и дети собрались в столовой, остриженные, чистые и очень усталые. Марта успела наварить большую кастрюлю овсяной каши из привезенной Сандрой и Леонардо крупы, и все ели ее, запивая козьим молоком. Дети клевали носами над тарелками. Потом был чай с медом и сухими бисквитами из 'дедушкиного супермаркета'. После ужина детей подняли наверх, и вечерние молитвы, которые им читала Эйлин, они слушали уже в постелях. А взрослые спустились вниз, в церковь святой Елизаветы и отслужили благодарственный молебен, поминая строителя и благоукрасителя подземного храма Илию.

Супругам отвели для ночлега бывшую детскую Сандры, где на полу лежал широкий матрац и стояло кресло. Они долго лежали без сна и обсуждали события этого дня.

— Леонардо, ты не догадался кого—нибудь расспросить о том, что происходит сейчас в мире? Какая—то мгновенная победа России в молниеносной войне, внезапная смерть всей планетной электроники, нашествие саранчи, гибель 'Титаников' — у меня в голове все перепуталось, и я никак не могу сложить общей картины.

— Я тоже. Да и некогда было. События сегодняшнего дня прямо наступали одно другому на пятки. Спи, милая, завтра все разъяснится.